Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

Несколько вечеров в неделю мать отправлялась с Чарли в «Звездные россыпи», перед отъездом из Калифорнии выбрался с ними и Лэндон; по узким ступенькам он взгромоздился за матерью. В будке киномеханика Чарли, в старомодных очках без оправы, заправлял гигантскую бобину в проектор, а мать Лэндона раскладывала бутерброды, вытащила шесть банок безалкогольного «Доктора Пеппера» — в одной упаковке. Лэндон понял: для такой страстной киношницы, как его мать, большего рая не земле и не придумаешь. Правда, она не раз жаловалось на современные фильмы. Слишком много в них секса, почти все — без сюжета. Где они — величайшие звезды минувших лет? Спенсер Трейси и Грегори Пек? Уолтер Пиджин и Джина Герни? Пока Чарли прогревал большой черный проектор, обследуя его внутренности, словно доктор, Лэндон смотрел через маленькое окошко на заполнявшуюся автомобилями стоянку. Они скатывались с горочки у въездных ворот и медленно разворачивали свои скошенные морды в сторону большой простыни экрана. Из динамиков неслась песня «Лунная река», а на западе в Тихий океан садилось ярко-оранжевое солнце.

В «Звездных россыпях» в тот вечер шли фильмы про мотоциклистов и пляжно-курортную жизнь; через какое-то время мать заснула в кресле и откинулась назад — губы чуть приоткрылись, полные ноги раздвинулись. Из японских сандалет торчали пальцы с розовато-лиловыми ногтями. При свете урчащего проектора Чарли читал книжку в мягкой обложке и попивал «Доктора Пеппера». Лэндон взглянул мимо него — в белой полосе лившегося из будки света роились тучи насекомых. Нет, его приезд явно был ошибкой — и на следующее утро он вылетел в Канаду.

У Краун-хилл они свернули с шоссе 400 и по тихой дороге поехали на запад. По мере приближения к Бей-Сити Лэндона охватывало все более глубокое волнение. Ведь здесь — его корни, его истоки! Небо расчистилось, и сейчас над ними была ослепительная голубизна. По бокам дороги заросшие серой щетиной поля ждали прихода апрельских дождей. Когда-то границей города было кладбище. Сейчас его со всех сторон зажали мотели и стоянки для отъездивших свое автомобилей. Мелькнула и бензоколонка «Эссо» и «Тексако», а вот и полковник Сандерс, со своей кентуккийской улыбкой во весь рот — вращается на гигантском ведре высоко над входом в магазин, где отпускаются на дом горячие цыплята. Рядом с кладбищем находилась «Голубая луна», когда-то принадлежавшая деду. В те годы она стояла здесь одна-одинешенька, и люди говорили, что дед спятил: кто же строится около кладбища? Конечно, они были правы. Должно быть, в те времена земля была дешевой, либо старый Ульф сознательно пошел на то, чтобы дело его прогорело. Очень в его духе. Клиентов поощрять нечего. Они мешают серьезному созерцанию. Лэндон сбросил скорость — осталось лишь несколько коттеджей побольше, их не сразу и разглядишь за соснами. «Голубая луна» превратилась в Г-образный мотель из блочного бетона, над входом висела большая молодая луна — фирменный знак. Слова «имеются комнаты», как и раньше, пофыркивали синим электрическим светом. А старый дом с верандой исчез. Это и понятно. Он еще давным-давно разваливался. Лэндон, глубоко взволнованный, нажал на тормоза и съехал с шоссе — толстые шины заверещали по гравию стоянки возле мотеля.

— Маргарет, мы здесь на минутку остановимся, — сказал Лэндон. Он выключил двигатель, и они сидели в молчании — было слышно лишь постукиванье охлаждавшихся кулачков под капотом.

— Что это за место, Фредерик? — наконец спросила Маргарет, глядя на него.

— Оно принадлежало моему деду, — объяснил Лэндон. — Не мотель, конечно, а вон те коттеджи за соснами. Их было с добрый десяток. Боже ты мой, я ведь здесь лет двадцать пять не останавливался. Обычно еду мимо — и все. Пойдем, посмотрим.

Они вышли из машины. После двух часов сидения было приятно размять ноги. Лэндон изогнул спину — пусть поработают застывшие суставы. Он взял Маргарет за руку, и они зашагали по гравию к соснам позади мотеля. Ветра здесь не было, полуденное солнце обжигало им спины.

За мотелем они, взявшись за руки, спустились по небольшому склону и перепрыгнули через мелкую дренажную канаву. Два квадратных бревенчатых коттеджа были выкрашены в черный цвет с бледно-голубой окантовкой. На каждой оконной ставне вырезана молодая луна. Рядышком — рама с вертелом и кирпичной жаровней. К стенке одного коттеджа кто-то прислонил сосновые стульчики и столики для пикника. Эта бесхитростная садовая мебель, черт бы ее подрал! Дедушка Лэндона выпилил ее и сколотил своими руками. В тридцатые годы народ истосковался по деревенским картинкам. И вот мы имеем этот хлам. Тем не менее было в нем что-то странно притягательное. Как во вкусе зеленых яблок. В тени деревьев доживала свой век последняя снежная заплата, здесь она была частично спрятана от своего врага — солнца — и упрямо цеплялась за данную ей форму, за жизнь. Длинная серая трапа пожухла, в каких-то местах была примята к земле — от долгого лежания под снегом. Лэндон показал сквозь сосны — там поблескивала голубизной вода.