Анастасия Баталова: Фантом (СИ)

И вдруг он увидел Добби. Свернув из другого переулка возле пышного куста отцветающего шиповника, она выплыла прямо ему навстречу. Лёгкий ветерок бросил ей вслед несколько розовых лоскутков. Она была в том самом платье, белом в мелкий темно-синий горошек, перехваченном на талии широким в тон горошкам поясом с большой пластиковой пряжкой. Лицо её светилось тихой простой радостью бытия.

Добби заметила Михалыча-фантома и остановилась.

— Здравствуй, — сказала она.

— И ты, — ответил он.

— Не ожидала так скоро увидеть тебя снова, — она смотрела на него снизу вверх, ясные глаза её, отражавшие свет неба, казались почти серебристыми, — но ты не такой как вчера, — добавила она, вдруг насторожившись, — другой какой-то…

— Ты тоже! Мы умираем каждую секунду и каждую секунду рождаемся вновь. Странно, что ты ожидала встретить меня прежним, ведь прошла целая ночь!

Она засмеялась.

— Определённо, ты совсем не такой. Только я пока не могу понять, что именно в тебе изменилось…

— Хочешь мороженого?

— Воистину мир полон чудес! — прошептала она, расцветая слегка испуганной улыбкой. Когда-то Добби и представить себе не решалась того, что происходило теперь наяву, она считала место, где они с Михалычем будут идти рядом и есть мороженое седьмыми небесами. Она думала, что это невозможно — попасть туда. А сейчас… Добби немного неуверенно выставила вперёд носок чуточку пыльной кремовой балетки — не провалится ли вдруг под ней тротуар, оказавшись на самом деле облаками седьмого неба… Когда мечты, на которые ты уже давным-давно махнул рукой неожиданно сбываются, в первый момент обычно становится не по себе.

— Конечно, хочу, — ответила она.

Пока ходили за мороженым в маленький круглосуточный магазинчик «Продукты», переделанный из квартиры на первом этаже, Михалыч-фантом спросил:

— Думаешь, это случайность, что мы с тобою встретились опять? Город большой… И немного странным ведь кажется наше внезапное соседство? Будто бы кто-то поселил нас рядом. Совпадение?

Она пожала плечами, и, сорвав на ходу лепесток шиповника, сдула его с ладони.

— Я не верю в подобные совпадения, — продолжал он, — есть такая теория, что судьба неизбежно сводит людей снова, если в их отношениях осталась какая-то незавершённость, если не была поставлена окончательная точка, и эти люди не сделали чего-то, не сказали друг-другу, не успели или не смогли… — он вдруг умолк, а через мгновение добавил — мне кажется, я должен попросить у тебя прощения…

Добби взглянула на него удивленно.

— За что?

— Я, наверное, обидел тебя. Помнишь, тогда, на выпускном. Ты ведь не побоялась обнаружить свои чувства, а это… иногда так трудно. Часто приходится скрывать их, чтобы не показаться смешным или не вызвать осуждения.

— Пустяки… — сказала Добби и спрятала глаза, — в том, что было, уже ничего нельзя изменить.

— Но можно построить что-то новое…

Добби молчала и, не глядя на него, рвала на мелкие кусочки кремовый лепесток чайной розы.

— Тебе не приходило в голову, что слова «прощать» и «прощаться» так похожи далеко не случайно? Никто не может проститься окончательно до тех пор, пока есть, что прощать. Я так думаю.

— Любопытно, — сказала Добби, — но позволь мне с этим не согласиться. Бывает по-разному. Вот, к примеру, я и Клейд. Мы давно вместе и нам вроде бы нечего прощать, я даже не припомню, чтобы мы когда-нибудь всерьёз обижались друг на друга… И при этом мы ведь не прощаемся.

— А разве прощают только плохое? Гораздо чаще люди не могут простить друг другу именно хорошего, это и связывает их вместе.

— В таком случае, я не могу простить тебе твоего голоса, — сказала Добби, подняв на него глаза, наполненные светом утреннего неба.

Несколько мгновений она молчала, молчал и он, сочная листва сухо шелестела над их головами, оттеняла его глаза, делая их ещё зеленее, а потом Добби вдруг рассмеялась и добавила с веселым возмущением:

— Ну так что, мы идём за мороженым?

Он улыбнулся и кивнул.

Присев на скамейку в тихом зеленом дворике, они развернули шуршащие обертки эскимо. Добби заботливо отряхнула ладонью место рядом с собой и бережно положила туда анатомический атлас. До этого она носила его под мышкой.

— Зачем это? — удивился Михалыч-фантом.

— Я решила учиться на врача. До сих пор не могу простить себе, что пошла на этот дурацкий менеджмент. Я ненавижу офис. Поскорее бы исчезнуть оттуда… Вот смотри, — Добби положила атлас между ними на скамью и благоговейно раскрыла его, — ты даже не представляешь, как удивительно мы устроены! Вот, к примеру, пищеварительная система, — она сделала небольшое движение рукой, намереваясь что-то показать ему, но оно оказалось слишком резким — Добби забыла в этот момент про эскимо — и большой кусок шоколадной глазури оторвался от него и упал на платье.