Анастасия Баталова - Фантом (СИ)

Арина поливала ёлочки из чайника. Отец накопал их в лесу лопатой и привёз на тачке, каждую в своём кубике влажного лесного грунта, когда они были совсем ещё крошечные — не больше растопыренных Аришкиных ладоней.

— Мы их сажаем сейчас, чтобы сделать свою небольшую аллею. Они вырастут и станут создавать тень, это будет очень красиво, и наш участок обособится от соседних, — говорил отец, — Поливай их, Ариночка. Ели любят влагу.

Для маленьких ёлочек вырыли неглубокие лунки и посадили их туда вместе с родной лесной почвой. На следующий год выяснилось, что большая часть их прижилась очень хорошо, некоторые, однако, немного пожелтели и потеряли часть хвои. За ними Арина ухаживала особенно старательно. Она переливала воду из жестяного ведра в чайник, и шла с ним вдоль ряда ёлочек — будущей аллеи — поднося носик по очереди к каждой из них. Некоторое время после этого в лунках стояли лужицы, но потом постепенно влага уходила в землю. Ёлочки росли прямо на глазах, тянулись к солнцу, выбрасывая вверх молодые остроконечные побеги.

— Может, всё-таки возьмем ипотеку, — сказала как-то Арина Владимировна мужу, — и не будем продавать. Я надомную работу возьму, пока ребенок маленький. Ведь нам и самим пригодится дача, дети подрастут, станем на каникулы их вывозить…

— Нет, Ариша. Дача — это в наше время роскошь. А что касается ипотеки… Ты же сама всё прекрасно понимаешь. Это — настоящее ярмо! На годы и десятилетия. Работаешь как проклятый, света белого не видишь, а деньги — чужому дяде идут. У нас ведь с тобой дети растут. Тут плати, там плати, детский сад, школа, кружки разные. Какая тут ипотека? Да мы зубы с нею на полку сложим. Продавать надо, Ариш. Жалко, конечно, но ничего не попишешь.

Отец работал не спеша. Но постоянно. Каждые выходные выезжал он на дачу, чтобы что-нибудь там сделать. Так и рос домик из дня в день, потихонечку, по камушку, по досочке, по гвоздику.

Аринка помогала строительству: просеивала металлическим ситом песок для цементного раствора, носила воду, собирала в большие полотняные мешки лесной мох, чтобы проконопатить стены.

— Труд, Ариша, сделал из обезьяны человека, — говаривал отец, неторопливо распиливая толстые ароматные доски. Рука его двигалась равномерно, лицо было сосредоточенным и спокойным. Девочке нравилось смотреть как летят из-под зудящей пилы золотистые как пшеничное зерно опилки.

Дружила Аришка лучше всего с соседским мальчиком по имени Витька, они много играли вместе — аж в животе щекотало, до того с ним всегда было весело и интересно. Закончив дела, она как на крыльях мчалась в самый конец одной из боковых улиц садоводства, и, забравшись по колченогой деревянной лесенке, прислоненной к бревенчатой стене дома, трижды стукала кулачком в высокое окно.

Отец раз и навсегда установил в семье правило: Арина не идет гулять, покуда не сделает свою дневную норму дачной работы. «Делу время, а потехе — час.»

Десятилетняя дочка частенько обижалась на него; ей мучительно хотелось пропадать где-нибудь с Витькой: кататься на велосипеде, ловить тритонов в огромной зеленоватой луже на дне песчаного карьера или собирать в лесу лапник для постройки настоящей военной крепости, а вместо этого приходилось помогать по хозяйству… Со слезами на глазах она таскала воду, полола грядки или забивала мхом щели между бревнами.

— Не мучил бы ты ребенка, — вполголоса говорила мать.

— Я так воспитываю её, Ольга. Труд не может нанести вреда, он облагораживает человека, делает его душу шире, просторнее, помогает научиться любить, сопереживать. Никто не способен с уважением относиться к ценностям, созданным другими, покуда ничего не сделал своими руками. Пусть и наша дочь внесет свою лепту в постройку дома, — спокойно, но строго отвечал ей отец.

Витька была обладателем очень смешной круглой рожицы, больших колокольчиковых глаз — тоже круглых, широкого и плоского — будто размазанного — носа; неизменно взъерошенные волосы точно перья торчали вокруг его большой головы на тоненькой шее. Он вечно ходил чумазый, футболка и шорты у него обязательно выпачканы были то краской, то смолой, то шоколадом…

— Этот мальчишка никогда не причесывается, да и умывается он, я думаю, раз в год по обещанию, что ты прилипла к нему как репейник, — ласково ворчала мама.

Аришка только улыбалась в ответ. «Ну и ладно. Ну и пусть как репейник!» — думала она, ей сразу становилось весело, стоило только вспомнить эту рожу, ужасно милую; Витька звал её гулять не заходя на участок, как было постановлено отцом — и всякий раз, когда Аринка замечала на дороге за калиткой знакомый тонконогий головастый силуэт, у неё делалось вдруг так странно-хорошо внутри, что хотелось бежать куда-нибудь стремглав, не важно куда, без направления, в чистое поле, и, зажмурившись, визжать на солнце.