Эдуард Лимонов - Illuminationes

Сразу же стоит заявить, не вдаваясь в дальнейшее расследование, что авраамические религии принесли в мир, во вселенные, в природу, в физику и метафизику категорию нравственности. Иудаизм, вслед за ним христианство и затем Ислам стали утверждать первостепенную важность добродетельного, нравственного, богобоязненного и богуподчиненного поведения человека на Земле. Доктрина воскрешения на Страшном суде обещала воскрешение исключительно праведников, то есть богуподчиненных благочестивых экземпляров человека. Доктрина реинкарнации также основана на категориях нравственности и богобоязненности, если ты нравственен, при каждом новом рождении ты получаешь награду, воплощаешься во все более высшее существо, если ты нарушаешь заповеди индуизма — ты иерархически опускаешься во все более низшие тела. Я раз и навсегда исключил понятия нравственности, понятия «греха», понятия «добродетели» в применении к Хаосу и тьме миров, к скоплению вселенных, а также к действиям сверхсуществ. И, в частности, нравственность человеческая абсолютно неприменима по отношению к Сверхсуществу, известному как Создатель (биоробота «человек»). Нравственность или безнравственность применима лишь в быту, как техническая характеристика внутривидовых отношений вида «человек», и только. Посему меня интересует лишь утилитарный вопрос: необходимо ли переселение душ для созревания души? Ответ: нет, не необходимо, так как доктрина реинкарнации предусматривает как возмужание, созревание, улучшение души, так и ее деградацию. Создавая модель человека, не мог же Создатель подвергнуть себя не менее чем пятидесятипроцентному риску выращивания бракованных, деградирующих душ? Не мог, воистину не мог.

Раннехристианские авторы имели мужество размышлять о столь важных вещах, как «душа», переселение душ, природа души. Разумеется, их размышления были размышлениями антропоцентристов, человекоцентристов. Но о чем–то они догадывались. Ближе всех к моим взглядам, к моей ереси были гностики. Гностикам казалось, например, что быть творцом такого мира, как наш, постыдно. Поэтому они попробовали создать модель такого Божества, которое не было бы причастно вообще к нашему миру. Бог–творец, открывшийся в Библии, есть низшее божество, предполагали некоторые из них, но над ним возвышается многоступенчатая иерархия более высоких духов, от имени одного из которых и пришел Христос.

Безусловно, Змей, подсунувший Еве яблоко познания — читай: разум, — по праву может считаться Соавтором, коотворцом Создателя. Лучше бы раз и навсегда назвать его как–то иначе, чем Змей, как он называется в христианской традиции, дабы не придавать самому его имени и, как следствие, ему заранее негативный окрас. Я считаю, что, подсунув человеку разум, из каких бы соображений Он ни исходил: из вражды ли к Создателю, из Соперничества ли с ним — это Сверхсущество, собственно, и создало из нас непослушный, гордый, агрессивный вид живого, дав нам заведомое преимущество не только в борьбе с животным миром и стихиями, но и средство противодействия замыслам Создателя.

Кто был он, для удобства превратившийся в Змея или представившийся Змеем? Что за Сверхсущество? Какой, если можно так выразиться, природы и породы? Ответить можно, что он (Змей) как минимум был сам Создателем, потому и смог стать СоавторомСоздателя. Обладал ли он теми же креативными возможностями, что и Создатель, или его возможности были меньше? Это нам неизвестно, разумеется.

Разум столь же невидим, как и душа. Считается, что он в головном мозге. Паталогоанатом не обнаруживает души при вскрытии, бесплотная, она покинула тело. Но разума, как такового, он тоже не обнаруживает, только головной мозг. Видимо, Соавтор, уговорив Праматерь, первую женскую особь человека, откушать плода с Древа Познания (всего–навсего!), путем некой химической и одновременно магической реакции активировал головной мозг биоробота. Ведь головной мозг имеется у множества видов животных, однако не исполняет функции мышления. А является центром управления рефлексами. Соавтор же сказал Еве: «И будете как Боги». И активизировалчерез сок загадочного плода с Древа Познания (профаны считают его «яблоком») головной мозг.

Многое объяснит одна история. Однажды, помню, в Paris со мной случилось чрезвычайное происшествие. У меня «выключили» на какое–то количество минут разум. Случилось это в начале 1980‑х годов. Я ехал в парижском метро, направляясь в мое издательство «Ramsay», находившееся на rue Cherche Midi. Мне нужно было выйти из метро на остановке «Бульвар Сен — Жермен». Там есть два выхода. Я всегда выходил из того, который находится у базилики Сен — Жермен, переходил бульвар поверху, шел некоторое время и попадал на мою rue Cherche Midi. В этот раз я вышел из метро и оказался в совершенно незнакомом месте! Некий узкий эскалатор вывез меня прямо на улицу. Меня окружали серые плиты зданий. Я сошел с эскалатора и прислонился к стене дома, потому что меня обуял ужас. Я понял, что не знаю, на какой улице я нахожусь, в каком городе, в какой стране. Я не знаю, куда я иду и какое у меня имя. Я вообще вряд ли понимал, человек ли я. Такого страха я никогда в жизни не испытывал. У меня не кружилась голова, но у меня была на какое–то время совсем стерта память. Помню, я шел, сворачивал в переулки, потом остановился опять в беспомощном ужасе. Я потерял разум и все, что к нему прилагается: ориентировку, самоидентификацию, все знания.