Даниэла Стил - Музыка души

– Мне очень жаль, что так получилось, – искренне проговорила Стефани. История действительно выглядела отвратительно, особенно если учесть, что бывшая няня ходила беременной и рожала одновременно с Элисон.

– Мне тоже очень жаль, – пробормотала Элисон сквозь рыдания. – Я ругала тебя за Чейза, потому что волновалась и думала, что нельзя вступать в новые отношения спустя всего пять месяцев после смерти Билла, да еще с известным певцом. Брэд постоянно твердил, как это ужасно… и вот что сделал сам. Негодяй! Как он только мог? Ненавижу!

Слова выстреливали короткими очередями, и Стефани всей душой жалела подругу: с высот невинности бедняжка рухнула в пропасть предательства.

– Уверена: ты знаешь, что делаешь, – добавила Элисон. – Люблю тебя, Стеф, и не хочу, чтобы случилось что-нибудь плохое. Видишь, что произошло со мной?

Она еще долго плакала и бессвязно что-то бормотала. А когда наконец простились, Стефани легла на кровать и задумалась. Трудно было представить, что близкие люди способны на такую подлость. Она вспомнила, как узнала об измене Билла и как страдала. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что обязательно надо было с ним развестись. И Элисон тоже необходимо это сделать. Отношения с мужем уничтожены навсегда: восстановить их после отвратительного, циничного предательства все равно не удастся.

Утром, все еще думая об Элисон, Стефани спустилась на кухню и застала там Луизу. Она ничего не сказала дочери: накануне вечером прозвучало достаточно слов.

Луиза угрюмо допила кофе и обреченно посмотрела на мать.

– Прости за то, что вчера так грубо вела себя с Сэнди. Не понимаю, что со мной происходит: постоянно на всех злюсь. Бешусь из-за твоих отношений с Чейзом – конечно, если вы все еще вместе, – потому что хочу, чтобы ты осталась с папой. Бешусь из-за смерти папы, из-за любви Майкла и Сэнди. – Она неожиданно улыбнулась. – И, может быть, даже из-за того, что Шарлотта вообще появилась на свет: в детстве она была жуткой врединой, да и сейчас иногда ведет себя невыносимо.

– Умница. Хорошо, что ты все это признала. – Стефани наклонилась и поцеловала дочь в щеку. – Я и сама сначала сердилась на папу за то, что он умер и всех нас бросил. Но легче от этого не стало. А сейчас уже не злюсь.

– Ты не была по-настоящему счастлива в браке, правда? – спросила Луиза, и Стефани постаралась ответить как можно аккуратнее.

– Поначалу было хорошо, причем довольно долго. А потом, как я теперь понимаю, мы просто пустили отношения на самотек. Билл занимался работой, я растила детей, и постепенно пути разошлись. – Луиза понимающе кивнула: она все помнила. – А потом настал момент, когда нам следовало развестись, но мы этого не сделали. Стали жить дальше, как посторонние люди. Наверное, я слишком боялась юридической процедуры, но в то же время любила Билла. С тех пор все изменилось.

– Как ты думаешь, почему это случилось?

– Все потому же: небрежность, лень, усталость, равнодушие. Отношения требуют внимания и постоянной работы, а мы трудиться не хотели.

И вдруг Луиза задала вопрос, от которого на миг закружилась голова.

– Папа когда-нибудь тебе изменял?

Стефани долго молчала, пытаясь понять, знает ли дочь правду.

– Какая разница? – наконец заговорила она. – Если даже такое случалось, то только потому, что брак наш утратил смысл. Не думаю, что при счастливой семейной жизни люди смотрят в сторону. Конечно, если они не дураки. – Как Брэд Фримен, подумала она. – Папа точно дураком не был.

– Когда-то давно Мэг Доусон сказала мне, что у папы роман на стороне. – Мэг была старшей дочерью Джин, на пять лет старше Луизы. – Мне тогда было шестнадцать; разумеется, я ей не поверила. – Время в точности совпадало; скорее всего, Мэг услышала об измене от матери.

– Может быть, и так, – пожала плечами Стефани, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Думаю, лучше знать правду, – растерянно заметила Луиза. – Я винила тебя во всем на свете, а теперь начинаю понимать, что напрасно. Возможно, в чем-то был виноват папа.

В детстве она изрядно нафантазировала о браке родителей и об их пылкой любви, однако до сих пор не забыла слова Мэг и надеялась услышать опровержение.

– Не исключено. – Стефани сдержанно улыбнулась. – Но не надо сердиться на папу: его больше нет.

Луиза сверлила требовательным взглядом, и она наконец, кивнула:

– Да, Билл мне изменил, но я все равно осталась с ним. Хотел жениться на той женщине, но она решила вернуться к мужу, и тогда он вернулся ко мне. – Каждое слово горькой правды давалось с огромным трудом. Стефани не стала объяснять, как эгоистично вел себя Билл, какую боль доставил. Она просто изложила факты и предоставила дочери право сделать собственные выводы.