Ван Мэн - Избранное

Лицо Ни Цзао залилось краской, сердце бешено забилось в груди. Такие искренние и взволнованные речи ему доводилось слышать и дома. В этих порой чрезмерно резких высказываниях чувствовалась боль за страну и народ. Люди не боялись говорить горькую правду, что уже само по себе было очень ценно. Но здесь — другое дело, здесь заграница. Каждая критическая фраза, брошенная в адрес Китая, заставляет судорожно биться сердце.

Он понимающе кивнул, хотя у него внутри все кипело.

— Ну что же, пошли! — Чжао Вэйту легко встал.

Вот она какая, «заграница». Она вырывает тебя из привычного мира, и ты невольно становишься рыбой, выброшенной из воды, в которую ей уже никогда не попасть. Но рыба не умерла, она просто очутилась в другом водоеме, с необходимой ей жидкой средой. Этот водоем отрезан от первого, но одновременно каким-то образом с ним связан. Новая среда обитания дает возможность, оторвавшись от прежнего привычного бытия, более свободно и как бы отстраненно оглянуться назад, взглянуть на самого себя, на историю своей жизни, посмотреть на нее как бы издалека. Однако сразу отрешиться от всего невозможно. Тяжи, связующие прошлое с настоящим, оказываются слишком прочными. Горькие думы о прошлом и страстные надежды на будущее теснятся в груди, и горит душа жарким пламенем.

Они покинули итальянский ресторан легким шагом, почти стремительно, словно боялись растерять те теплые чувства, которые переполняли их души. Золотоволосая девица с ярко накрашенными губами простилась с ними, поблагодарив за посещение. Чжао Вэйту что-то ей ответил, Ни Цзао, погруженный в свои мысли, прошел мимо молча и лишь у дверей подумал, что ему вежливости ради не мешало хотя бы кивнуть. Но момент уже упущен. Он горько усмехнулся.

Старая оранжевая легковушка ехала ровно семнадцать минут. Здесь был уже пригород, но дома, стоявшие по обеим сторонам дороги, были ярко освещены неоновыми отблесками торговых реклам. Разноцветные огни, врываясь в машину сквозь пелену дождя, бегали по лицу Ни Цзао. Он невольно вспомнил картины абстракционистов, которые ему довелось здесь недавно увидеть: многоцветные пятна, замысловатые переплетения полос и линий. Нечто зыбкое, неустойчивое, ни на что не похожее, но, очевидно, тоже имеющее право на существование. Ни Цзао закурил. Он внимательно прислушивался к звукам, доносившимся до его уха: мягкий шорох бегущей машины, звуки моросящего дождя, то затихающие, то внезапно усиливающиеся, громкие всплески разлетавшейся из-под колес воды, слабое бормотание мотора. Он подумал о своей неожиданной и почти стремительной поездке, о чувстве радости и какой-то даже гордости, которую он испытал, несмотря на спешку при сборах; но в то же время ему немного грустно и даже смешно — смешно за самого себя, за то волнение, в каком он пребывал, совершая свои действия. Он неожиданно приехал в незнакомую страну, встретился с каким-то господином Чжао Вэйту, который в первый же день выплеснул на него поток всяких сведений и признаний, а теперь он, Ни Цзао, спешит на встречу с неведомой госпожой Ши… Почему все-таки человек в своей жизни совершает так много глупых, необдуманных поступков?

Ему вспомнилось путешествие по родной стране: бескрайние равнины, голые степи, почти безжизненные пустыни, ленты нескончаемых рек. Тогда он ехал в большом грузовике. Он стоял в кузове и вдыхал крепкий вольный ветер. На зубах поскрипывал песок.

Почему-то вспомнился день прилета в Ф. Повсюду на аэродроме стояли молодые полицейские, вооруженные с ног до головы, готовые в любой момент вступить в схватку с врагом. Рыжеволосые, голубоглазые, они держали в руках «воки-токи» и карабины. За несколько секунд они готовы появиться в любом месте, где произойдет какое-нибудь непредвиденное событие. После таможенного и пограничного досмотра гость попадает в иной мир — сверкающий и многоцветный. Впрочем, на самом аэродроме тоже сияют никогда не затухающие огни многочисленных вывесок, светятся яркие витрины магазинов. Особенно бросаются в глаза торговые рекламы, с которых на тебя смотрят соблазнительные красотки. От многоцветья красок, сияния огней, от диковинных пятен и полос рябит в глазах.

Первые несколько дней путешествия были очень напряженными: непрерывные взлеты и посадки; поездки на машинах; получение ключей в отелях, а потом их возвращение служителям; обмен визитными карточками, взаимные представления и знакомства; пустенькие, чисто формальные разговоры или церемонные беседы. Слова, слова, казалось бы касающиеся реальных вещей, а на самом деле бессодержательные и поверхностные. Часто лишенные всякого смысла, они мгновенно исчезают из памяти. Когда Ни Цзао приехал за границу, в этот новый для него мир, он сразу же ощутил какую-то щемящую тоску… Китай, великий Китай, когда же ты наконец встанешь в ряды передовых держав мира?! Вопрос, который он постоянно задавал самому себе, был горек. Ни Цзао слишком часто думал об этом и уже научился незаметно для других глотать подступавшие к горлу слезы.