Андрей Ветер - Стеклянная тетрадь

HUGSSSSSSSS

Лена

27.02.08

Добрый вечер, Андрей. Сейчас как раз заканчиваю читать вашу книгу «Подлинные сочинения Фелимона Кучера». Интересная трактовка… что–то вроде капустника, только более зло. Жаль только, что вы разрушили мои детские восторги. Всё–таки «Последний из Могикан» была моей любимой книгой. Можно сказать, что я учился читать по ней…

Сергей Юматов

05.04.08

Сергей!

Нет, нет, я не разрушаю детских восторгов. И не могу разрушить их… Но разве нельзя просто посмеяться? Просто улыбнуться?

Я, например, до сих пор с детским удовольствием пересматриваю фильмы Гойко Митича и фильмы о Винниту. Многие, познав серьёзную этнографию, уже не могут смотреть их, а я время от времени пересматриваю их и наслаждаюсь — тем далёким детским состоянием души, которое они пробуждают во мне. У «Фелимона Кучера» задача — не осмеять и уж тем более не злобно осмеять, а просто улыбнуться. И это касается даже не столько индейской темы, а общечеловеческих отношений. Бывают пародийные детективы и даже пародийные фильмы о Второй мировой войне, но разве они умаляют достоинства тех, кто жил и страдал во время войны?.. Нет уж, пусть «Последний из могикан» остаётся по–прежнему одной из Ваших любимых книг. А «Фелимон Кучер» будет стоять в другом ряду. Не забывайте, что романтизм не говорил о том, как справляют нужду, — иначе он не был бы романтизмом. А я позволяю себе такие беспардонные вещи. Разве можно сравнивать мои книги с тем, что делали великие писатели, творившие задолго до меня? Мы разные. Я уважаю их, глубоко и искренне восхищаюсь многими их произведениями, но никогда на них не ориентируюсь, не подражаю им. Они делали своё, а я делаю — моё и только моё.

Андрей Ветер

07.04.08

Андрей!

Да, это верно… Я о состоянии души. Наверное, каждый человек рождаясь, взрослея и старея с годами, всё же остаётся одним и тем же… в том смысле, что стареет тело, но не душа… Уже потом, оправдывая свои уменьшившиеся физические возможности, мы придумываем им оправдания — это нам не нужно, это глупо, это ребячество… Да ерунда всё это. Мне кажется, что очень важно остаться ребёнком. Это даст возможность быть открытым к людям и вообще к жизни (эдакое даосское безумие) воспринимать жизнь ярко, со смаком и восторгом и просто оставаться человеком. Это и даёт возможность смотреть проделки Митича и Винниту.

И всё же позволю себе лёгкую критику. Как–то, может, не стоило останавливаться на полпути? Рисунки, не те что в книге, а другие ваши, мне понравились больше. В них больше, как сейчас скажут, драйва. Я бы сказал чувственности, влечения. И в тоже время они, конечно, романтические. Иначе это не заводящая эротика, а скучное порно. Но тут можно много говорить. Надо только время, огонь в камине, вечер и коньяк… Может быть, когда–нибудь, где–нибудь.

Я рад, что нашлось время прочитать и ответить на моё письмо. Спасибо. Если не против, мы ещё пообщаемся в библиотеке…

С ув. Серж.

08.04.08

Сергей, приветствую.

Да, да и ещё раз да! Человек должен оставаться ребёнком в душе. Думаю, что все проблемы, возникающие между поколениями, связаны именно с тем, что старшее поколение в основной своей массе порывает со своими детскими ощущениями, забывает о ребёнке внутри себя. Большинство людей начинает считать себя взрослыми, когда переступают через запретное «нечто» и вступают в сексуальных отношений: начали половую жизнь и тут же сочли себя взрослыми. Из–за этого вся каша в голове: сами ещё и двух слов связать не умеют, рассуждать не научились, но зато уже детей рожают.

Восторженность, чистая влюблённость, страсть (не сексуальная похоть, а страсть устремлений), романтика и открытость, обязательно открытость — вот душевные качества ребёнка. Умирают они — наступает старость. Никакие деньги, никакие философские учения не вернут молодость постаревшей душе.

Критику принимаю в любом количестве. Главное — чтобы была по делу, а не просто «да ну это на хрен, чушь какая–то»…

Про иллюстрации мне сейчас трудно говорить, потому что задумка давняя, вряд ли сумею нащупать те внутренние рычаги, которые побудили нарисовать картинки а-ля Бердслей. Была какая–то внутренняя причина. Наверное, хулиганская наглость. Я никогда не повешу эти рисунки на выставке, потому что не считаю их рисунками, не вижу в них самостоятельной ценности. Они — лишь составная часть этого издания (не повести, а именно книги как продукта). Они играют роль некоего раздражителя, усиливают восприятие довольно бесхитростного текста, подчёркивают несерьёзность книги.