Юханан Магрибский - Подарок, или Времена не выбирают

Я потянулся ко звонку, но звонить не стал. Вместо этого чинно постучал в дверь. Играть так играть!

Дверь отворилась, на пороге застыл Лёха. Оглядел меня с немым удивлением. Он видимо ждал от меня подобной выходки, а потому был выбрит, одет в чистое платье и, надеюсь, готов ко всему. Я церемонно поклонился — Лёха чуть кивнул в ответ — затем молча прошествовал на кухню, забрал подсвечник, неспешно зажёг свечи и вернулся в прихожую.

— Ваше благородие, нас ждёт небольшое путешествие. Следуйте за мной.

Я отворил прикрытую было дверь и дождался, пока Лёха… нет, не Лёха, а их благородие Алексей Романович выйдут, следом вышел сам и захлопнул дверь. До самого крыльца театра шли молча: я не хотел ничего объяснять, а мой друг — вот уж в ком я не сомневался! — безоговорочно принял условия игры. Казалось, походка его стала спокойнее и увереннее и даже держаться он начал как-то иначе, по-особенному.

— Прошу вас, сударь, — сказал я, отворяя дверь в пустой и тёмный холл театра.

Здесь пришлось задержаться, чтобы от единственной чудом не погасшей свечи зажечь другие две. Я шёл впереди, свет дрожал и качался при ходьбе, по стенам плыли длинные причудливые тени.

Наконец, коридор вывел нас к приоткрытой двери, откуда проникал свет. Я с лёгким поклоном открыл дверь, приглашая спутника войти.

— Ваше благородие, мундир готов, — послышался из комнаты хрипловатый, с лёгким еврейским говором голос.

Я искоса глянул на Гришку — красавец! Ни дать, ни взять портной: в холщовой свободной рубашке, в безрукавке и пенсне. Споро и весело, будто всю жизнь тем и занимался («Дозвольте-ка, Алексей Романович, оправлю ворот», «Не туго ли? Ах, нет, а то я, старый дурак всё боялся…»), Гришка помог переодеться Алексею в зелёного сукна с золочёными пуговицами мундир.

Едва только Гришка закончил хлопотать над Алексеем, он сдёрнул с висевшего на стене зеркала тряпицу: «Полюбуйтесь, ваше благородие». Алексей с любопытством повернулся к зеркалу. Пару мгновений он разглядывал своё отражение, потом рассмеялся, обернулся ко мне: хотел было что-то сказать, но промолчал. Опять развернулся к зеркалу.

Тишину нарушил Гришка, который с подкупающей искренностью покачал головой и изрёк: «Как прекрасна молодость!».

«Вот теперь самое время, — подумал я, — не то представление превратится в фарс». И вслух:

— Ваше благородие, вас ждут.

— Кто же? — Алексей не отрываясь от зеркала одёрнул золочёный ворот.

— Не велено говорить. Прошу, ваше благородие, идёмте.

Алексей развернулся к Гришке и развёл руками: «Дела, мол» — после безропотно последовал за мной.

На этот раз идти было недалеко: пожалуй, даже слишком близко. Вновь я отворил дверь, согнувшись в поклоне. Алексей замер на пороге, не шевелясь. Я поднял глаза: перед трюмо, в пол-оборота к нам сидела девушка с шалью, наброшенной на покатые плечи, в шляпке чуть набок, Светлана. Она мягко улыбнулась, поднялась навстречу… Алексей в три шага пересёк комнату и опустился на колени. Света то испуганно глядела на него, то поднимала глаза на меня, будто в поисках поддержки: «Ты что? Что ты, что ты?..»

Алексей поднялся и привлёк её к себе. На миг обернулся ко мне: «Спасибо» — прошептал он одними губами.

Я затворил дверь, оставив их наедине.

Тем и кончился ноябрьский день, второй после дня рождения моего лучшего друга. Я стоял у окна и дышал свежим ночным воздухом. И, чёрт возьми, я был доволен!