Роман Воликов: Тень правителей (сборник)

Из Барселоны выехали, когда стемнело. Водитель такси, совсем не похожий на каталонца, белобрысый, с зачем-то выкрашенными красной охрой висками, всю дорогу молча жевал резинку. «Во как! — подумал он. — Испания — прибежище анархистов всех мастей. Это кто-то из приспешников Берии сказал. Наверное. Надо запомнить, вдруг пригодится».

Юлька спала на заднем сидении. Дома, в Нальчике, горы были величественные, грозные, но навсегда слились в его памяти в одно слово: шашлык. И ещё поход. Он вечно стирал ноги в этих походах в горы, то с родителями, то всем классом со школьным физкультурником во главе. Наверное, в этих лазаниях по горам он, в общем-то, книжный мальчик, так рано научился ругаться матом. Он вспомнил вылезшие на лоб глаза отца, обнаружившего в дневнике шестиклассника напротив двойки по геометрии чётко выведенное: «На хуй, на хуй! Кричали пьяные пионэры!» Отец, пожалуй, был единственным человеком, вполне разделявшим его непреклонное желание уехать после окончания школы в Москву. «Слишком он нервный и слишком тонкий, — сказал он матери, — чтобы среди кавказцев жить. Ему в Россию надо, а лучше ещё дальше». Мать посмотрела по сторонам: «Ты чего, отец?!» Они как раз выбирали дыню на базаре.

— Да ладно! — сказал отец. — Сейчас уже другие времена.

Машина остановилась на смотровой площадке.

— Сейчас, конечно, темно, — на плохом английском сказал водитель. — А днём шикарный вид на город. Вы завтра приезжайте, взгляните.

Он посмотрел на мерцающие внизу огоньки.

— Здесь высоко? — спросил он.

— Чуть больше двух километров, — сказал водитель. — Вполне достаточно, чтобы улететь на встречу с богом.

— Или с дьяволом, — сказал он.

— Вы верующий? — водитель попытался спрятать от ветра сигарету в ладони.

— Я гностик, — сказал он.

— Это печально, — сказал водитель. — А я атеист, — и выбросил сигарету в пропасть.

— Как достали эти китайцы. Или японцы. — Юлька устало плюхнулась на скамейку возле музея. — Бедные мои ноженьки. Дай кока-колу, а!

Всю экскурсию по дому Дали они никак не могли оторваться от группы азиатов, беспрестанно щёлкавших фотокамерами и восторженно цокавших на своем языке.

— Здесь хорошо побродить без посетителей, — сказала Юлька. — Но всё равно — кайф, — она торжественно подняла банку с кока-колой. — Я — в доме Дали.

— Всё для тебя, любимая, — сказал он. — Согласись, ради этого стоило уйти из аспирантуры.

— Ещё скажи: «Любой каприз за ваши деньги!» — Юлька сделала милую гримаску. — Дарю фразу для твоего банковского новояза. Ты, кстати, обратил внимание на эти два портрета Галы?

— Так много её портретов, — уклончиво ответил он.

— Ну что ты?! Первый — у самого входа в дом. На нём цветущая молодая женщина с яркими глазами. А второй — на выходе: истощённая старуха с безумным взглядом.

— Да-да! Конечно, заметил.

— Ты знаешь, — сказал Юлька, — мне кажется, Дали не был никакой сумасшедший. Он просто всю жизнь разыгрывал спектакль, а она влюбилась в него по уши и верила во всё это свято. В результате, свихнулась. Тяжелая судьба у русских женщин. — Юлька задумалась о чём-то своём.

— Теперь уже никто не разберёт, — сказал он. — Осталась только легенда.

Ночью он тихонько разбудил Юльку: — Не спится. Пойду, посижу на берегу моря.

— Только недолго, — промурлыкала Юлька. — А то обижусь.

От гостиницы до дома Дали было два шага. Он долго стучался в массивную дверь, пока открыл сонный привратник.

— Por favor! Пожалуйста, пустите, — он протянул две купюры по пять тысяч песет. — Take the money. Мне очень нужно войти. Bitte, всего на несколько минут. Я не вор, честное слово!

Привратник молча смотрел на него.

«Немой, сука, что ли?» — подумал он.

Из-за спины охранника выглянула женщина, запахнутая в чёрную шаль и потому похожая на опереточную дуэнью.

— Музей закрыт до утра, — сказала она. — Приходите завтра.

В мозге с бешеной скоростью прокручивались знакомые фразы из разных языков.

— Por favor! Я вас умоляю. Мне очень важно посмотреть на портреты Галы в одиночестве. Я готов заплатить любые деньги. Por favor! Я только взгляну и всё.

— Хорошо, — сказала дуэнья. — У вас полчаса, и ни секунды больше. Пропусти его.

В темноте зала глаза Галы казались закрытыми свинцовыми тучами. Безумие таилось где-то в недоступной глубине, разворачиваясь непостижимыми цветами радуги.

«DEUS — HOMMO ….» — он оторопело тряхнул головой.

Женщина, запахнутая в чёрную шаль, осторожно тронула его за плечо: «Пойдёмте со мной».