Дан Берг - Поющие золотые птицы[рассказы, сказки и притчи о хасидах]

Братья снова взяли в руки камень, поднесли к свету.

— Раби, а почему… — хотел спросить о чем–то один из них, но, оглянувшись, увидал, что дверь дома открыта, а гость исчез.

Утром с восходом солнца все трое первым делом очистили песчаную тропинку от травы и камней. Подновили колодец, починили тачку и стали возить на ней бочонок с колодезной водой. Солнце делает свое дело, а вода — свое. Цветут деревья и грядки, как никогда прежде. А песчаная тропа производит чудеса. Прав был цадик — потянулись работники к книге и стали помаленьку читать. В один прекрасный день открыли братья шкатулку и разобрали надпись на камне: «Зажми сей камень в кулаке, согрей его, и он засветится. Направь луч света на злоумышляющего против тебя и обратишь его в бегство.»

— Вот здорово–то, — воскликнул младший брат, — Теперь нам никакие разбойники не страшны!

Осенью собрали небывалый урожай. Нужно строить амбар. Братья отправились в город покупать бревна и доски. Камень взяли с собой. Отошли от дома на две–три версты, а грабители тут как тут. Требуют денег, грозятся убить. Младший брат зажал в кулаке камень, согрел его своим теплом, и самоцвет засветился. Страшно братьям: а вдруг камень не подействует. Один из злодеев подступил совсем близко, потянулся за ножом. Но яркий свет ослепил его и тот пустился наутек. И минуты не прошло, как чудо–камень обратил в бегство головорезов.

Выстроен амбар, за ним другой. Братья стали ездить на ярмарку продавать урожай. И ни какие грабители им теперь не страшны. И не только на лесных разбойников действует камень. Если, скажем, задумает лихой торговец на ярмарке обмануть деньгами или товаром, братья тот же час направят ему в лицо карающий луч. Обманщик хоть и не бежит прочь из лавки, но и не мошенничает более.

Разбогатев, братья построили каждый для себя новый просторный дом. Городской сват побеспокоился о невестах. И вот сыграли три свадьбы враз. За свадебным столом городской раввин внимательно выслушал рассказ женихов, правдивую историю превращения бедняков в благополучных домохозяев.

— Догадались ли вы, кем был ваш гость, — спросил раввин счастливых молодоженов.

— Ясно, раби, что это некий цадик наставил нас на новый путь, — ответили братья.

— Вы удостоились огромного благодеяния. Этот «некий цадик» был никто иной, как сам Илья–пророк! Живите же и благоденствуйте, дети мои, — сказал раввин.

У братьев народились дети, а у детей — их дети, и так далее до наших дней. Чудесная шкатулка передавалась от отца к сыну. Деревня расцвела, и жители ее гордятся своими неисчерпаемыми колодцами, широкой песчаной дорогой, ведущей к ним, и своим бейт–мидрашем.

Этими словами закончил сказку раби Яков. Хасиды молчат. Молчит и лучший ученик Шломо, тот самый, что прожил несколько лет в Европе, и вынес оттуда свои вечные сомнения. Вот и сейчас цадик приготовился обороняться, предчувствуя какое–нибудь колкое замечание Шломо, о сомнительной правдивости этой истории, например. Но нет, Шломо погружен в свои мысли. «Скептицизм, как ржа разъедает душу хасида», — пробормотал раби, употребив словцо из лексикона ученика. Наконец хасиды заговорили.

— Вот бы и нам такой камень, — вздохнул один.

— Или такой же колодец вторит ему другой.

— Песчаная тропа важнее всего, — постановил раби Яков, цадик из города Божин.

«Метель метет, ветер воет — Боже сохрани!» — сказал хозяин постоялого двора, покрепче запирая дверь своего заведения и обращаясь к двум постояльцам, сидящим в общей комнате у печи. «Благодарите Бога, друзья, что буря не застигла вас в пути, и вы в тепле и под крышей, и есть у вас ночлег, ужин, да еще и выпивка вдобавок. Переждете непогоду у меня, а завтра, с Божьей помощью, тронетесь в путь», — закончил трактирщик утешительную речь, обращенную к обескураженным непредвиденной задержкой путникам.

Повинуясь неотвратимому, гости вздохнули, уселись за стол и стали друг друга разглядывать — преддверие знакомства. Два еврея с бородами, оба по внешнему виду ремесленники, едут каждый по своим делам. Один — хасид, веселый, все улыбается, ему не терпится высказаться. Другой — хмурый, должно быть, неразговорчив. Представились друг другу. Хасида зовут Симха, а имя его нового товарища — Лодай. Омыли руки перед едой. Произнесли благословение, как положено, и выпили за жизнь. Отменно поужинав и отдав должное настойке, которую готовит жена трактирщика, постояльцы принялись рассказывать каждый свою историю. Первым начал весельчак.