Дан Берг - Поющие золотые птицы[рассказы, сказки и притчи о хасидах]

— И вот еще что, — добавил Царевич, видя нерешительность, — Мачеха умерла.

— Умерла? — повторила Царевна и порывисто схватила коня за повод. Через мгновение молча убрала руку.

— Так что же? — нетерпеливо спросил Царевич.

— Право, не знаю, братец… — вымолвила, наконец, сестра.

Гордо подняв голову, брат сел в седло, развернул коня, подал команду воинам, и дружина двинулась в обратный путь. Понурившись, Царевна осталась стоять у обочины. Разбойники с самодовольными лицами стали расходиться по своим жилищам, а один из них, с повязкой вместо глаза, галантно подал Царевне руку, предлагая проводить ее до дворца.

«Сбежала. Думала обрести мир и покой в душе. Похоже, не вышло», — размышлял Царевич обратной дорогой.

С печальной новостью вернулся домой старший Царевич. Но братья встретили его известием еще горше. Скончался Царь–батюшка. Так и не увидел любимую младшую дочь свою, позднего поскребыша. Умирая, завещал государь не делить царство, а править всем Царевичам вместе. Так и сделали.

Кончились дни траура, и засобирался в дорогу средний Царевич. Теперь уже, впрочем, не Царевич, а Царь, вернее, один из трех Царей. Привычки ради оставим за братьями их прежние имена. Полгода старший Царевич возвращался домой, полгода средний Царевич шел тем же путем в разбойничий лагерь. Через год увидала сестра своего среднего брата.

Как и год назад обнялись брат с сестрой. Как и год назад поведала сестра брату о своих страхах: каково ей будет жить в чужой стране, да ведь и разбойник он, избранник ее — страшно все–таки.

Услыхав о смерти батюшки, дочь горько заплакала, вцепилась в конскую гриву и не убирает рук.

— Мы едем домой, сестрица? — Спросил, пристально глядя на сестру, Царевич.

— Право, не знаю, братец… — Сказала Царевна и отступила на шаг от коня.

Не вернул сестры средний Царевич. А еще через год обнял ее за плечи младший брат. На этот раз льет Царевна горькие слезы.

— Скоро вернется из заморских стран мой суженый. Какие дорогие подарки он мне шлет, какие письма пишет, как клянется в вечной любви! А до меня дошел слух, что в тех заморских странах богатые мужчины имеют по нескольку жен. Что же это, я буду одна из многих, не единственная? Братец, милый, как мне быть? — с плачем бросилась она на шею брату.

— Не знаю, что присоветовать тебе, любезная моя сестрица. Скажу лишь, что народились у тебя племянники и племянницы. Чудные детки, старшие уже лопочут. Помнится мне, ты, кажется, любила малых детей, — сказал Царевич, предчувствуя перемену.

— Ах, детки! Племянники и племянницы, — вновь залилась слезами Царевна, — своих покинуть можно, а от себя не убежишь. Едем домой, братец, едем!

И вот, возвращается домой царская дружина. Впереди брат и сестра. Да и верную служанку не забыли. За три дня до прибытия Царевич отправил впереди дружины быстрых гонцов с радостной вестью: встречать Царевну, готовить пир.

Погоревав на могиле батюшки, Царевна поднялась в свою девическую. Все на привычных местах. Все, как было в день ее бегства. А вот и забытый платочек на столе. Аккуратно сложив отороченный кружевом лоскуток батиста, Царевна вернула его на привычное место — за кушак.

А потом был пир. Вино лилось рекой. Перемены блюд без конца. Приглашены все министры и придворные.

— Я думаю, теперь самое время искать жениха для Царевны, — говорит один министр другому.

— Вы правы, мой дорогой, выдадим замуж Царевну, и счастье царствующего дома будет полным, — вторит его товарищ.

— Боюсь, братцы, вы опоздали, — возражает первым двум министрам третий министр, — Гляньте–ка, вон там, во главе стола хитроумный казначей шепчется с Их Величествами. Он вас опередил, нашел жениха. Сейчас они обсуждают сватовство с молодым и богатым наследником из соседнего царства.

— М-дааа, — разочарованно протянул один из собеседников, — Ну что ж, пожелаем счастья Царевне, — вздохнул он, и министры выпили по чарке.

А тем временем, Царевна знакомится со своими невестками. Какие милые, какие любезные царицы! Царевна полюбила всех юных жен. Нет сомнения, она с ними подружится. Затем няни принесли малюток. Тут уж Царевна не сдержала восторга, а с ним и слез умиления. Такие славные чада! Ах, зачем только она бежала из дома, как много прошло мимо нее.

Кончился пир. Царевна вернулась к себе в девическую. Села на стул, задумалась. Спохватившись, достала из–за кушака платок и разложила его на столе — пусть себе сохнет.