Вечером я повел их в китайский ресторан, Фарид пытался было проситься в итальянский ресторан, но на мой вопрос: «Угощаете?» — благоразумно промолчал, и мы всей гурьбой отправились кушать лапшу, прожаренную на подсолнечном масле неоднократного использования, судя по его запаху.
Ночью отправив их в отель, я вздохнул полной грудью: вроде, сегодня Женеве не был нанесен ущерб нашей делегацией. Этот город выстоял — с этой мыслью я и отправился домой.
Ну вот и наступил день, когда приезжает теща. Боже, я понимаю, что подлец и Аллах меня накажет, но не настолько же жестоко, чтобы она провела у меня в доме целый месяц! Впрочем, последнее, в чем меня можно упрекнуть, — так это в том, что я сотрясаю воздух бесполезными воплями. Поэтому проснувшись ровно в три ночи и увидев Асли в норковой шубе (разве март месяц может помешать норковой шубе?) и в полной боевой раскраске вождя славного племени ирокезов, я покорно натянул на себя черный костюм, в котором всегда встречаю тещу, нацепил галстук и потащился к машине. Протокол встречи тещи и Асли я мог расписать поминутно: сначала они кинутся друг другу на шею, обе горько плача, потом начнут взахлеб рассказывать, как друг по другу соскучились, как ждали этой минуты, какие подарки были куплены для любимой дочурки и какие дары моя женушка купила для своей мамочки. Уже в машине начнется самое интересное: леди начнут обсуждать — кто на ком женился, кто с кем развелся, кто кому и сколько должен. В общем, все те разговоры, от которых мне хочется расшибить свой «мерседес» о ближайший бетонный столб. Я ошибся только в одном: моя теща между вторым и третьим пунктами протокола улучила десять секунд, чтобы сообщить мне, как я постарел.
Зайдя домой, я как был в одежде, так и улегся на кровать — все равно через полчаса мне надо будет вставать и везти Мию в школу. Я и сам не заметил, как задремал, и разбудила меня моя девочка. У малышки было заплаканное лицо, и долго тормошить меня ей не пришлось. Я подскочил, как ужаленный:
— Мия, что случилось? Кто тебя обидел?
— Бабушка привезла мне серьги в подарок и мама говорит, чтобы я надела их в школу.
— Так одень, — ох уж эти женщины: даже такие маленькие, как моя девчоночка, убиваются по поводу того, что им надевать, а чего не надо.
— Папа, во–первых, не «одень», а «надень». А, во–вторых, это золотые серьги, которые весят больше, чем я. У нас в Европе в школу такое не носят.
Господи, ну почему у двух здоровых женщин мозгов меньше, чем у моей малышки?
— Тогда не надевай, оставь дома.
— Мама вечером ругаться будет, — и Мия снова всхлипнула.
— Скажешь, что папа не разрешил, — я вздохнул: опять вечером будет скандал.
— Тогда вы с мамой ругаться будете, — повторила мои мысли Мия вслух. — Я их сейчас надену, в машине сниму, а вечером, когда меня мама приедет забирать из школы, снова надену.
Я открыл рот, чтобы прочитать ей нотацию по поводу того, как нехорошо обманывать взрослых, но она, опередив меня, сказала:
— Пап, я знаю, что врать нехорошо, но вашего вечернего трио я не выдержу.
Уже в машине я у нее спросил, откуда она знает, что такое «трио». Она, поджав губы, проинформировала меня о том, что у нее словарный запас процентов на тридцать больше, чем у обычного десятилетнего ребенка, и посоветовала мне читать больше. Вот так!
Ладно, лирику в сторону, надо собрать совещание и поговорить насчет завтрашнего мероприятия по случаю праздника Весны. Оглядев своих собравшихся гавриков, я вздохнул с облегчением: все были на месте. В Брюсселе мне понадобилось три года, чтобы приучить своих не опаздывать: дипломат, опаздывающий на встречу, повергал бельгийцев в шок, близкий к ступору.
— Мехти, начнем с тебя: что у нас с приглашенными на праздник?
— Я вчера проверил список приглашенных, чтобы никакой оппозиции не было, посмотрел, кого из дружественных посольств позвали. Вроде все нормально.
— Молодец. Надеюсь, на этот раз американцев на прием в честь иранского министра иностранных дел не приглашали?
— Нет, Арслан.
— Американцев не пригласили? — я все никак не мог простить ему, как он однажды отправил американцам приглашение на этот трижды проклятый прием, по поводу которого американцы и так возмущались, а получив на него приглашение, до сих пор шлют ноты.
— Конечно, пригласили. Приглашение послали на имя посла, но пришлют первого секретаря, — Мехти заерзал на стуле. — Как всегда, впрочем.
Я сжалился над ним и перевел взгляд на Тарану, которая бросала на меня гневные взгляды:
Читать дальше