Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ

— Я с восхищением читал отчет об этом. Теперь старик смотрел на меня очень пристально и, наконец, медленно произнес:

— Тот дом… Дом, в который моим людям не дали войти. Тот дом… Вы хотите сказать, что…

— Да. Я почти уверен, что именно там держат моих родителей.

— Понимаю. — Он замолчал, переваривая эту грандиозную догадку.

— О какой бы то ни было небрежности с вашей стороны, не может быть и речи, — поспешил успокоить его я. — Позвольте еще раз заверить, что я читал ваш отчет с огромным восхищением. Ваши люди не смогли обыскать тот дом, поскольку им помешали весьма влиятельные персоны из высших эшелонов полиции, которые, как теперь стало известно, получали деньги от преступных организаций.

Кашель в какой-то из соседних комнат возобновился. Инспектор Кун, еще немного помолчав, взглянул на меня:

— Вы пришли спросить меня… Спросить, не помогу ли я вам отыскать тот дом?

— К сожалению, здешние архивы в чудовищном состоянии. Дела в этом городе вообще ведутся позорно. Бумаги не подшиты, некоторые документы и вовсе утеряны. В конце концов я решил, что проще будет обратиться к вам и спросить, не помните ли вы, сколь бы невероятным это ни казалось, хоть что-нибудь о том доме.

— О доме… Дайте подумать. — Старик закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но через несколько минут снова открыл их и покачал головой. — Перестрелка в «У Ченлу». Прошло больше двадцати лет. Простите. Я ничего не помню о том доме.

— Прошу вас, сэр, постарайтесь вспомнить хоть что-нибудь. Ну хотя бы в каком районе он находился? Может, в международном сеттльменте?

Он подумал еще немного и снова отрицательно покачал головой:

— Прошло слишком много времени. А моя голова работает в странном режиме. Иногда я ничего не помню, даже о том, что было накануне. Но я постараюсь. Может, завтра, может, послезавтра проснусь и что-нибудь вспомню. Мистер Бэнкс, мне очень жаль, но сейчас… нет, сейчас я не помню ничего.

Когда я вернулся в международный сеттльмент, уже наступил вечер. Я провел в номере около часа, снова и снова просматривая записи и стараясь стряхнуть разочарование от встречи со старым инспектором. В девятом часу я спустился к ужину и уселся за свой любимый столик в углу роскошного зала. Особого аппетита у меня не было, и я хотел было даже отказаться от основного блюда и вернуться к работе, когда официант принес мне записку от Сары.

Вот она передо мной. Несколько строк, поспешно нацарапанных на нелинованной бумаге, верхний край оторван. Едва ли Сара долго думала над тем, что писала. В записке была лишь просьба встретиться с ней немедленно здесь, в отеле, на площадке между третьим и четвертым этажами.

Сейчас связь между этой запиской и тем незначительным инцидентом, который произошел в доме мистера Тони Кезвика неделей раньше, кажется мне очевидной. Вероятно, Сара вообще не написала бы записки, если бы не то, что произошло тогда между нами. Но когда официант вручил мне листок бумаги, это, как ни странно, не пришло мне в голову, и несколько минут я сидел, заинтригованный тем, почему Сара назначает мне свидание таким способом.

Надо сказать, что после вечера в «Доме удачи» мы встречались с ней еще три раза. Два — лишь мимолетно, в присутствии посторонних, и во время этих встреч ничего особенного между нами не происходило. Третья встреча произошла: за ужином у мистера Кезвика, президента компании «Жарден Матисон», и мы едва обменялись несколькими словами, однако с определенной точки зрения ее можно рассматривать как поворотный пункт в наших отношениях.

В тот вечер я чуть опоздал, и к тому времени, когда появился в оранжерее мистера Кезвика, более шестидесяти его гостей уже расселись за столиками, расставленными среди деревьев в кадках и вьющихся растений. Я заметил Сару в дальнем конце помещения — сэра Сесила с ней не было, — но увидел, что она тоже ищет свое место, и не стал подходить.

В Шанхае на подобных мероприятиях принято, чтобы гости, когда подадут десерт, покидали свои места и свободно передвигались по залу. Я, разумеется, надеялся подойти к Саре и поболтать с ней. Однако, когда десерт наконец принесли, мне не удалось улизнуть от сидевшей рядом дамы, которая непременно хотела посвятить меня во все подробности политической ситуации в Индокитае. Когда же мне наконец посчастливилось отделаться от соседки, хозяин дома встал и объявил начало «интермедий». Он представил первую исполнительницу — стройную даму, и та, поднявшись из-за стола, вышла вперед и начала декламировать забавное стихотворение, должно быть, собственного сочинения.