ScrLock - Приключения в деревне

— А вы давно в разбойников играете? — спросил он безразличным тоном.

— Да уж года два.

— С мальчишками?

— Не–ет, — Таня хмыкнула, — откуда их здесь взять?

— Ну… — вообще–то Денис был доволен, — А местные?

— Да? — Таня обернулась и скроила презрительную гримаску, — А ты их видел? — Пауза. Таня тёрла пол, а Денис пытался открутить заржавевший винт. — А ты сам–то в разбойников играл?

— Я? — Денис не знал, что она имеет в виду, — Ну не в таких. И не с девчонками.

— А когда–нибудь ты с девочками ТАК делал?

Денис старательно рассматривал выключатель.

— Да как… — ответил он, — не так, но…

— А как?

Денис замялся. Ну о-очень неудобно было бы рассказывать о его удачах в транспортной толпе.

— Ну там, знаешь, игра есть, мертвеца оживлять. Да, действительно есть такая игра, когда один лежит как труп, а второй пытается привести его в чувство. Можно смешить, пугать, щекотать травинкой… Вот только последний раз Денис в эту игру играл, наверное, классе в третьем.

— А ты? — спросил он, перехватывая инициативу.

— Что я? — Таня выпрямилась, охватывая взглядом плод своих трудов.

— Ну, тебя когда–нибудь мальчишки того… — Денису не хотелось произносить слово лапать.

— А, — Таня поняла, — было однажды.

— Давно?

— Год назад, в пионерлагере. — Таня бросила тряпку на пол, и присела в уже протёртое кресло. — У нас тогда был концерт, и я была суфлёром. То есть, надо было сидеть и подсказывать, если кто–то что–то забудет. И ещё фонариком подсвечивать в конце. Ну вот, а суфлёры сидят в будках, а у нас будки не было, была только заколоченная дыра в сцене. Так вот они её открыли, засунули туда ящик, длинный, а сверху другой приспособили. И для того, чтобы мне туда залезть, меня туда опускали ногами, а сверху оставались только плечи и руки. Ну, и голова, конечно. А потом ещё сверху ставили такую крышку, чтобы из зала не было видно. То есть, не из зала, а… ну, в общем, понятно. И там так тесно было, что можно было только страницы переворачивать, а ничего больше, ни повернуться, ни тем более вылезти нельзя. И вот представляешь, концерт, народу полно, гости там всякие, родители, цветы там… Все волнуются… Ну, запихали меня в эту трубу, идёт спектакль, я стою, листаю бумажки… И вдруг чувствую, вроде доски на уровне моих коленей под сценой отдирают. Потом вдруг хвать меня за трусы…

— А ты что?

— А что я… пошевелиться–то не могу… Они видят, что я не кричу, на помощь не зову…

— А почему?

— Да ты чего? Там народу тыща, и я им всем буду объявлять, что меня лапают? (Вот это слово, сама сказала!) Ты что! Это вообще значит концерт сорвать! Да, ну они осмелели, стащили с меня трусы, засунули подол за шиворот, и давай лапать по очереди…

— А много их было?

— Чёрт их знает… человек пять, наверное…

Денис внутренне ахнул. Как он хотел бы находиться там, вместе с ними, под сценой, разглядывать и лапать Таньку, которая не может пошевелиться…

— А ты не могла присесть, ноги там согнуть?

— Не-а… там тесно, коленки зажаты, сзади подпирает, так что наоборот…

Денис прямо представил себе, как в дырке ящика торчит голая девчонка, Танька, и её можно лапать, лапать, лапать…

— И что ты делала?

— Ничего… стояла, подсказывала иногда…

— Не пожаловалась потом?

— А на кого? Я их видела, что ли?

— А концерт длинный был?

— Да минут сорок..

— А они долго…

— Да вот почти весь концерт… — Таня глубокомысленно покивала Денису, мол, вот видишь, как бывает… Денис продолжал свинчивать выключатель. Ну почему, почему ТАКОГО не было с НИМ? Уши его горели от зависти, он даже забыл, что эту самую Таньку он сам рассматривал, а если поймает в игре, то тоже будет лапать, лапать, лапать… Было в этой истории что–то завораживающе зовущее, что–то более интересное… Всё оставшееся время он не мог ни о чём думать, отвечал невпопад, пока они ещё некоторое время наводили порядок. Таня даже привела в приличный вид кровать, что–то там постелив, так что на ней теперь тоже можно было лежать или сидеть, или даже спать, если приспичит. Потом баба Катя позвала ужинать. Перед сном он долго ворочался, в голову лезли мысли о том, что Таня за стенкой сейчас опять занимается онанизмом, о том, что неплохо быть девчонкой, когда всё интересное под рукой, о том, кого и как он будет ловить завтра, и заснул, так и не прикоснувшись к Бену, в надежде на завтра.

— Эй, капитан, — закричал Робин, — привяжи меня к мачте, чтобы я мог взять прицел!