Алла Калинина - Как ты ко мне добра…

И все-таки им предстоял еще один разговор, которого Лиза совсем не ждала.

Это было накануне Ирининого отъезда. Она нервничала, кружилась по квартире, шла что-то взять и забывала, за чем идет, несколько раз звонила маме, прощалась и долго, настойчиво просила приехать, а потом вдруг, словно только что проснулась, схватила Лизу за руку, затащила в Олину комнату, посадила на кровать и сказала:

— Черт его знает, когда мы увидимся, а ведь нам надо хоть один раз поговорить серьезно.

— О чем?

— О нас с тобой и о том, что мы натворили в жизни.

— Что же мы с тобой натворили?

— Много, очень много. И пора себе дать в этом отчет. Начнем, конечно, с меня, Лиза! Я не хочу, чтобы ты думала, будто я такое уж легкомысленное существо — влюбилась, улетела и даже не подумала о том, о чем думаете вы с мамой все это время и все никак не можете привыкнуть и принять… Лиза, смешение наций недаром было раньше запрещено религией, это очень трудно и очень страшно, можешь мне поверить. Мне очень нравится этот народ, они талантливы, любознательны, жизнерадостны, трудолюбивы. Но они — другие, чем мы, у них другая истерия и другие воспоминания. И мы с Камалом, мы очень разные… И мы оба отдаем себе в этом отчет. Ты знаешь, в общем, как это ни странно, ему приспособиться труднее, чем мне, у них место женщины в жизни все-таки совсем не такое, как у нас. Мне следовало бы поменьше рассуждать, поменьше проявлять свое «я», больше принадлежать ему и представлять его. И вообще больше делать , лучше вести дом… Нам не всегда бывает легко. А еще эта моя фамильная независимость! Ты знаешь, у них совсем не так относятся к старикам и вообще к аксакалам, это, наверное, все очень мудро, все традиционно. А у меня не получается, не выходит! Но, Лиза, поверь мне, поверь, все окупается! Дело ведь не в одних только чувствах. Есть еще много другого, не менее важного. Ты понимаешь, сейчас, когда в социальном смысле общество выровнялось, национальные признаки выросли в своем значении, они гораздо больше теперь определяют жизнь и личность, и не только личность — культуру, искусство. Ты понимаешь, мне повезло, я все это вижу, ощущаю постоянно. Национальное в искусстве — это безбрежная тема. У меня сказочная работа. А жизнь… Ты помнишь мой несчастный роман с Марисом, ведь я его тоже любила. Совсем не так легко мне это все далось… Но у меня тогда перед глазами был Рома, и я поняла — таких перемен мне не выдержать. Этот северный красавчик слишком медленно, слишком равнодушно жил, он был еще молодой, а у него уже все было в прошлом: западный быт, стандартные стремления. Для него традиция как накатанные рельсы, по ним так удобно скользить, даже если и не знаешь куда. Ты не подумай, что я что-нибудь имею против латышей, они прекрасный народ, спокойный, добрый, по-своему надежный. Просто эти темпы были не для меня, ты знаешь, как я нетерпелива. Так вот, я хочу сказать тебе — я ни о чем не жалею. Я счастлива, что выбрала так, а не как-нибудь иначе.

— Не знаю, если ты все это говоришь искренне, если ты действительно чувствуешь так, я рада за тебя. Только, может быть, поэтому мы все удаляемся и удаляемся друг от друга, я стала скучна тебе, я осталась далеко позади…

— Нет, не так, Лиза, совсем не так. Хорошо, давай теперь поговорим о тебе. Я сердилась на тебя, потому что ты сдалась, опустила руки. Почему ты живешь как во сне: без планов, без будущего, без надежд? Одними туманными рассуждениями и мечтаниями.

— А что я, по-твоему, должна делать?

— Ах, Лиза, Лиза! Да как же тебе не стыдно? Что сказал бы папа, увидев тебя такой? Мы же с тобой похожи, гораздо больше, чем ты думаешь. Ты мучаешься потому, что так же, как и я, не выносишь банальности, не выносишь скуки и однообразия неодушевленной жизни. Так делай же что-нибудь! Пойми же наконец: банальность не в том, что мы делаем, а в том, как мы это делаем — творчески или тупо.

— А если просто традиционно? Жить, как жили наши предки, достойно, честно, прилично. И учить этому детей. Разве этого не довольно?

— Может быть, было бы и довольно, да что-то ты мало для этого нарожала детей. Да, соблюдать правила, традиции — я понимаю тебя. Тебя тянет назад, ты была слишком счастлива в детстве… Думаешь, я забыла? Нет, нет! Я так благодарна тебе за этот Новый год… Не только из-за детей, из-за себя гораздо больше, я словно вернулась туда. Ты знаешь, я утром открыла дверь, увидела елку и… заплакала. Так остро вспомнилось все: наше детство, запах праздника, папа…