Саша Окунь - Камов и Каминка

В связи с решением Совета Безопасности и Высшего Суда Справедливости израильское правительство постановило ликвидировать незаконный форпост, сооружение перенести в поселение и установить его на центральной клумбе, а также выделить десять миллионов шекелей на строительство в Нецах Исраэль Музея поселенческой славы. Кроме того, оно выпустило заявление, в котором подчеркивалось неизменное стремление еврейского государства к миру, а также отмечалось, что Израиль, в качестве единственной демократии на Ближнем Востоке, делает все, чтобы мнение, противоположное позиции правительства, было услышано наилучшим образом. В заявлении также решительно осуждались клеветнические высказывания руководства Палестинской автономии и антиизраильская позиция ряда стран – членов ООН.

Не прошло и недели после дипломатического инцидента, как суд, заслушав показания группы международных экспертов в области современного искусства, постановил, что, хотя уничтожение диска является творческим актом, этот акт не может быть совершен посредством причинения вреда чужой собственности, коей означенный диск является. Обвинения в нанесении ущерба имени и репутации истца суд отверг, отметив, что в результате инцидента Рути Кац получила рекламу и известность, которые вряд ли смогла бы снискать любым иным способом. Решением суда Рути Мендес-Галанти приговаривалась к возмещению потерпевшей Рути Кац стоимости диска в двойном размере, а также к уплате судебных издержек.

Немедленно после вынесения приговора организация «Амнести Интернешнл» объявила Рути Мендес-Галанти узницей совести, Швеция предоставила ей гражданство и предложила политическое убежище, а французское правительство наградило ее орденом Почетного легиона. Оксфордский университет совместно с Центром Помпиду и Университетом Беркли предложили ей пост главного куратора международного проекта под эгидой ЮНЕСКО с названием «Если забуду тебя, Палестина, отсохни моя левая рука».

Таким образом, Рути Мендес-Галанти стала фигурой международного масштаба, и участие в выставках, которые она курировала, обещало художнику серьезный карьерный скачок.

Художник Каминка, ранее никогда не встречавшийся с Рути Мендес-Галанти, был изрядно впечатлен ее серьезным, усталым лицом. Молча, дожидаясь абсолютной тишины, она время от времени нервным жестом поправляла прядь седых волос, падающую на очки в красной пластиковой оправе. Когда тишина наконец воцарилась, она тихо, почти неслышно выговаривая слова, произнесла:

– Пустота и Ничто. Ничто и Пустота.

По залу пробежал взволнованный шорох. Рути гневно обвела зал глазами и ясным голосом, чуть ли не по слогам, отпечатала:

– Ничто – это наиболее впечатляющая вещь в мире.

Затем внимательно, словно проверяя, не найдется ли среди публики кто-нибудь, могущий ей возразить, пристальным взглядом обвела присутствующих, но вокруг были только восторженные лица и сияющие глаза.

Убедившись, что все ждут продолжения, она тихо и размеренно сказала:

– На этой выставке зритель и художник встречаются с Пустотой как формой, в которой искусство выходит за пределы идеологии установленных смыслов и навязанных ограничений. Пустота и боязнь Пустоты равным образом стимулируют художественное мышление, являются основной средой обитания человека, несмотря на мнимые заполнения Пустоты с помощью массмедиа и новых коммуникаций, или, говоря словами Жоржа Батая, являются абсолютизацией отсутствия абсолюта. Пустотный канон становится единственным условием включения зрителя в пространство рефлексии и саморефлексии. Незримость, как мнимая Пустота, Пустота в культуре постсовременности, Пустота, свернутая в формах самой культуры и неотделимая от нее, – одни из многих аспектов, подвергающихся исследованию и анализу на этой выставке. Благодарю за внимание.

После шквала аплодисментов толпа хлынула в распахнутые двери первого зала, где в центре высилась работа Планы Борховской – гигантская куча мусора. Художник Каминка внимательно ее рассмотрел с разных сторон, пытался понять, каким образом она соотносится с Пустотой и Ничем.

– Миш, – после некоторого раздумья спросил он, – а в чем здесь дело?

– Похоже, мусор – это символ Ничего или того, что когда-то было чем-то, а стало ничем, – не вполне уверенно предположил Камов. – А вон там, на стене, текст, почитай.

Художник Каминка с уважением взглянул на художника Камова, и они направились к стене. Дождавшись своей очереди – вокруг текста толпилось несколько десятков человек, – художник Каминка начал было его читать, но далеко не продвинулся.