Олег Нестеров - Небесный Стокгольм

– Ромм там был, рассказывал нам потом во ВГИКе…

Из комнаты выглянул заспанный Гена:

– Где здесь Ромм?

– Спи давай. Ромм твой уже дома, уснул давно.

Дверь закрылась.

– А это кто? – поинтересовалась Люся. – Знакомое лицо.

– Да пока никто. Ученик его. – У Белки у самой немного начал заплетаться язык. – Короче, Хрущев встретил всех, как добрый хозяин, мол, ешьте-пейте, гости дорогие, всех люблю, только не шалите. Твардовский ему Солженицына показал, как вазу драгоценную. А потом Хрущ как разошелся, как пошел на Неизвестного орать, говорит, ваши скульптуры – это как на сраку смотреть снизу, из очка.

– Фу… Ну все, хватит уже в конце концов, – рассердился Антон. – Люся, переверни пластинку! А ты иди-ка погуляй.

Он завернул Белку в шубу и начал выпроваживать ее из комнаты. Та сопротивлялась и никак не могла успокоиться:

– А ведь до этого в Манеже с Неизвестным нормально разговаривал, тот его даже до машины провожал.

Антон наконец закрыл за ней дверь. Наступила неожиданная тишина.

К: Пришли Ленин и Луначарский на выставку футуристов в 1920 году. Ленин говорит: «Ничего не понимаю». Луначарский говорит: «Ничего не понимаю». Это были последние советские вожди, которые ничего не понимали в искусстве.

Петя опять налил себе полный стакан водки и залпом его выпил.

– Петя, ты что? – испугалась Настя. – Ты же водку не любишь…

– А как мне жить в государстве, в котором все решает слесарь-недоучка?

– Ну вот, приехали, – сказала Вера. – Давай-ка я тебя уложу. Пойдем, пока ходишь.

Петя посмотрел на нее невидящим взглядом и молча ушел в комнату к Гене, хлопнув дверью.

– Первый пошел, – сказала Люся.

– Суета все это. – Антон тоже немного разомлел. – Ну были модернисты, не были, не вспомнит их никто через год. Слил их твой Ильичев. – Он посмотрел на Веру. – И его скоро сольют, вот увидишь. С вашими разговорами баран остыл. Час назад с мангала внесли.

Они с Кирой сразу взяли себе по несколько кусков, седло барашка – штука хорошая, скоро у каждого на тарелке образовалась груда костей. Перцовка тоже кончилась.

– А вы нам обещали сюрприз, – сказала Люся. – Что-то смешное рассказать.

Антон покосился на обглоданный позвонок.

– Старик, только давай без этого! – Кира начал догадываться. – Что-нибудь понейтральней.

– А что ты боишься? Настя балетная, они как суворовцы. Девушка твоя культуру обозревает и не такое слышала. Вера не в счет.

Кира встал из-за стола, надел фетровую шляпу и молча вышел на улицу, похожий на кота в сапогах.

– Второй… – кивнула Люся.

Антон подошел к печке и откашлялся:

– Анекдот про Чапаева. Рассказывается впервые. После прослушивания забыть. Пока государственная тайна.

– Опять, – вздохнула Вера.

А: Петька с Василием Ивановичем собрались на рыбалку, купили водки и барана. Барана зажарили и тут вспомнили, что стаканы забыли. Петька побежал за ними, а Чапаев выпил всю водку, съел барана и заснул. Петька вернулся, смотрит – только бутылка пустая и косточки остались. Со злости он взял и засунул Чапаеву в жопу бараний позвоночник. Наутро встречаются, Василий Иванович говорит: «Ну, Петька, я вчера так надрался, что сегодня сел срать и высрал позвоночник. Еле обратно запихал!»

Последние слова он уже выкрикивал из другой комнаты, куда его уволокла Вера, обхватив рукой шею. Он немного и сам сейчас был похож на барана.

– Третий, – сказала Люся. – Пора спать.

Когда Белка вошла к себе в комнату, то увидела на широкой кровати спящих Гену и Петю. Она накрыла их одеялом, пробралась в середину и легла между ними. Каждый, не сговариваясь, положил ей голову на плечо.

– Хорошо год начинается, – сказала она и закрыла глаза.

В начале марта их вызвал Филиппыч для важного разговора.

– Ну что, голуби, финита. Вся чапаевская серия с финальными версиями утверждена. Посев в сентябре, сразу же после всесоюзной премьеры, фильм уже восстановили. Шуму будет много, так что готовьтесь. Есть шанс, что к вам придет популярность. К сожалению, тайная. – Он был в хорошем настроении. – Теперь, собственно, чего я вас пригласил. Как вы знаете, после всей этой истории в Манеже возникло некоторое напряжение в отношениях с творческой средой. С тех пор еще трижды с ними встречались и трижды умудрились все обострить.

– Так нельзя с художниками, – сказал Петя. – Если у тебя образования или культурного уровня не хватает, чего лезть туда, где не понимаешь? Он их всех потеряет. Или уже потерял.