Артем Зинченко - Женщины для умственно отсталого

— Не, чувак. Там фишка в маленьких суммах. Это как с МММ.

— Ну, я и говорю — хуйня какая-то…

Впредь мы больше не разговаривали о скачках.

Я проработал там одну неделю. Потом ещё одну, и в начале сентября, нам раздали зарплату. В наших же конвертах! Омрачало меня в тот день только то, что сверив свою квитанцию с корешком Миши, я заметил как сильно меня наебали. Я, конечно, понимал смысл слова внештатный, но чтобы внештатному сотруднику, который на минуточку трудиться как очень даже штатный, платили ровно половину от обычного оклада — это уж, простите, просто чересчур!

Через пару дней меня позвал к себе тот старик.

— Арсений! — воскликнул он, только я оказался на пороге его кабинета. — Ты ведь писатель, да?

— Ага.

Я вошел в кабинет. Закрыл дверь. Только теперь я заметил, что в кабинете к тому моменту собралось несколько стариков, таких же, как и мой начальник. Все сидели за большим деревянным столом и курили сигары. Я стоял на пороге как вкопанный. Старики внимательно смотрели на меня сквозь пелену сизого дыма.

— Они тоже писатели, и я подумал, что было бы неплохо вас познакомить! — улыбнувшись, пояснил старик.

Я смотрел на обычных стариков, но в тоже время — я смотрел на воплощение своих детских фантазий. Я ведь тоже хотел выглядеть как они тогда в кабинете. В смысле, я тоже хотел носить дорогие костюмы, и курить сигары. И называть себя писателем тоже хотел, но согласитесь, что называть себя писателем в контексте простого парня, у которого за душой ни гроша — это так себе заявочка. Но если то же самое будет говорить старый дедок, в дорогом костюме, и, выпуская клубки дыма от дорогой сигары — согласитесь, зрелище получиться куда интереснее!

А потом я понял, что ни черта они не писатели. Не могли бы писатели заработать на такие дорогие костюмы. Писатель, это ведь пройдоха. Простой парень — такой как я. Старики наверняка мнили себя писателями. Однако писали за них, какие-то другие люди. Наверняка литературные негры, или как называют таких людей — я не знаю. И с пониманием того, что никакие эти старики не писаки — у меня сразу от сердца отлегло. Я сразу почувствовал и облегчение, и расстройство. Облегчение, потому что они не были писателями. А расстроился я потому, что так и не встретил воплощения своей детской фантазии. Ну, ещё и потому, что вероятно для того, чтобы купить костюм похожий на тот, что носили они — мне наверняка пришлось бы сменить род деятельности. Можно было даже не прекращать писать, но сменить работу — точно! А такую скучную работу и подавно.

— Можно я пойду? — спросил я, взглянув на старика.

— Ну, иди-иди… топай!

Я вышел из кабинета в приемную. Вернулся за свое место и продолжил бить письма.

В один из дней, сидя на работе, как обычно с небольшой задержкой, с обеда вернулся Миша. Весь такой радостный, он проходил мимо бабьего отдела, рассказывая всем о том, что ему подняли зарплату. Девчонки тут же начали его поздравлять, обнимать, целовать в щеки. А он только и делал, что дебильно улыбался, тряся корешком квитанции в руке.

Вечером того же дня, я позвонил на номер старика из телефонной будки, близ дома.

— Я хочу, чтобы мне подняли зарплату.

— Рябинин? — спросил старик, нехило так удивившись столь позднему звонку.

— Да — это я. Вы подняли Мише зарплату. Я хочу, чтобы мне тоже подняли.

— Он работает у нас уже четвертый год. И всегда за одни и те же деньги. Мы согласились поднять ему зарплату только исходя из того, что на его работу, за все эти годы не было ни одного нарекания.

— Да он же с обеда вечно опаздывает! — воскликнул я в трубку.

— И что? Это же не повод. Кстати, я не знал об опозданиях…

— Так что? — продолжал я. — Вы возьмете меня в штат и поднимите мне зарплату?

— А сколько ты хочешь получать?

— Столько же, сколько и Миша.

Я назвал ему точную сумму, в виде десяти процентов от моей месячной зарплаты, которую я ни разу даже и не получал. Только одну — та, что была спустя две недели, да и то — урезанную до половины.

— Мы не можем позволить себе такие траты.

Мы — это старик, и его жена, разумеется. Я прямо видел, как он смотрит на нее испуганными глазами, пока она держит перед ним таблички со словами, которые он должен мне сказать.

— В таком случае, я увольняюсь.

Я повесил трубку.

Медленно начал собираться холодный осенний дождь. Накинув на голову капюшон, я зашел в магазин за бутылкой вина, чтоб отпраздновать. Правда Рита была далеко не в восторге от такого повода. Пришлось снова пообещать ей, что в самое ближайшее время, я найду что-нибудь другое.