Пол Боулз - Под покровом небес

— Так, значит, мы едем вдвоем, только ты и я.

— Порт приедет гораздо раньше, так что сможет заказать нам номера. А сейчас я должна пойти поискать салон красоты, Господи помилуй.

— На что он тебе? — запротестовал Таннер. — От добра добра не ищут. Природу не исправишь.

На галантность у нее уже не оставалось терпения; тем не менее, направляясь к выходу, она подарила ему улыбку. «Потому что я трусиха», — подумала Кит. Она полностью отдавала себе отчет в желании натравить магию Таннера против магии Порта, так как Порт наложил проклятие на их поездку. Все еще улыбаясь, она произнесла, точно в пустоту:

— Надеюсь, мы избежим крушения.

— Что?

— Нет, ничего. Встретимся за обедом в два.

Таннер был из тех людей, до которых лишь с превеликим трудом дошло бы, если дошло вообще, что их могут использовать. Так как он привык навязывать свою волю, не встречая сопротивления, у него развилось очень острое — и очень мужское — тщеславие, которое, как ни странно, располагало к нему чуть ли не каждого. Несомненно, главная причина, почему он так стремился сопровождать Порта и Кит в этом путешествии, заключалась в том, что с ними, как ни с кем другим, он чувствовал недвусмысленный отпор своим поползновениям к духовному превосходству, что побуждало его, в их обществе, прилагать гораздо больше усилий, чтобы этот отпор преодолеть; таким образом, он неосознанно подвергал свою личность столь необходимой для нее тренировке. С другой стороны, и Порта и Кит злил даже маломальский признак того, что они поддаются его довольно-таки нарочитому шарму, потому-то ни один из них не признался бы в том, что потворствовал Таннеру в его желании к ним присоединиться. Оба испытывали при этом немалый стыд, поскольку отчетливо видели наигрыш и шаблонность его поведения, и тем не менее оба в известной мере добровольно попались на эту удочку. Сам же Таннер был в высшей степени простодушным малым, которого неодолимо влекло все то, что оставалось за пределами его понимания. Еще в юности он приобрел привычку довольствоваться тем, что не до конца способен постичь ту или иную идею, и сейчас она действовала в нем с еще большей силой. Если он оказывался, паче чаяния, в состоянии проникнуть во все закоулки мысли, то приходил к заключению, что эта из разряда низших; в мысли должна была иметься какая-то недоступная грань, чтобы у него пробудился интерес. Однако этот интерес не побуждал его к дополнительному размышлению. Наоборот, он всего лишь доставлял ему эмоциональное удовлетворение пребывания vis-à-vis с мыслью, позволяя расслабиться и восхищаться ею на расстоянии. В начале их дружбы с Портом и Кит он был склонен относиться к ним с подчеркнутым пиететом, которого, как он чувствовал, они заслуживают не как люди, а как существа, имеющие дело исключительно с идеями, вещами сакральными. Однако их отказ поощрять подобную тактику был настолько категоричным, что ему пришлось взять на вооружение новую, применяя которую, он чувствовал себя еще менее уверенно. Она заключалась в подпускании шпилек, насмешках столь малочувствительных и размытых, что им всегда при необходимости можно было придать лестный оттенок, а также в том, чтобы принимать позу заинтересованной, хотя и чуточку уязвленной, уступчивости, заставлявшей его ощущать себя отцом двух донельзя избалованных дарований.

Сейчас он расхаживал по комнате и беспечно насвистывал, радуясь перспективе оказаться наедине с Кит; он решил, что она нуждается в нем. Он вовсе не был уверен в своей способности убедить Кит, что нужда эта лежит именно в той области, в какой ему бы того хотелось. Что и неудивительно, ибо из всех женщин, с которыми он надеялся рано или поздно иметь интимные отношения, Кит он считал наименее вероятной и самой трудной кандидатурой. Склонившись над чемоданом, он поймал свое отражение и загадочно ему улыбнулся; это была та самая улыбка, которую Кит считала такой фальшивой.

В час дня он заглянул в комнату Порта; дверь была открыта, багаж исчез, две горничные перестилали постель.

— Se ha marchao [25] Он ушел (искаж. исп.). , — сказала одна из них. В два он встретился с Кит в столовой; она выглядела исключительно хорошо подстриженной и красивой. Он заказал шампанское.

— Тысячу франков бутылка! — запротестовала она. — С Портом случился бы припадок!

— Порта здесь нет, — сказал Таннер.

Без двух двенадцать Порт вышел со всем своим багажом и встал у входа в гостиницу. Три араба-носильщика, под руководством молодого Лайла, укладывали сумки в багажник автомобиля. Медленно плывущие вверху облака чередовались сейчас с громадными разрывами темно-синего неба; когда выглянуло солнце, его зной оказался неожиданно сильным. В направлении гор небо по-прежнему было почерневшим и хмурым. Порт нервничал; он надеялся уехать прежде, чем покажутся Кит или Таннер.