Юрий Брезан - Крабат, или Преображение мира

Вольф Райсенберг снял с пальца кольцо с большим бриллиантом: "Это кольцо будет твоим, если ты узнаешь, как погубить Крабата".

Первый слуга, который собрал всю мудрость мира, чтобы она служила Райсенбергу, взял кольцо. "Меня прельщает не его цена, - сказал он, - а его красота. Когда Крабат перестанет быть Крабатом, ты сможешь убить его таким способом, каким тебе вздумается. На дне моря лежит зеленый кристалл. Если ты разобьешь его, ты узнаешь, где смерть Крабата".

Вольф Райсенберг приказал хранителю всей мудрости отыскать кристалл истины, пустив в ход любые средства.

Громадные насосы выкачивали со дна моря песок и пропускали его через огромные фильтры, покрывавшие целую страну; водолазы на дне проникали в самые глубокие впадины и пропасти, а искусственные глаза невероятной зоркости обшаривали все укромные уголки. Море уже совсем обмелело, а зеленый кристалл так и не был найден. Тогда Слуга, собравший всю мудрость, чтобы служить своему господину, приказал поймать водяного. "Где зеленый кристалл, водяной?" - спросил он.

Водяной затряс волосами из камыша и ничего не ответил. Первый слуга думал целый день и целую ночь, а потом приказал убить водяного и разрезать ему грудь. И сердце водяного оказалось зеленым кристаллом.

Первый слуга принес сердце-кристалл Вольфу Райсенбергу, и тот разбил его молотком из белого золота. Осколки кристалла сами собой выстроились во фразу: ЕСЛИ КРАБАТ ПЕРЕСТАНЕТ ИСКАТЬ СМЯЛУ, КРАБАТ ПЕРЕСТАНЕТ БЫТЬ КРАБАТОМ.

Собиратель мудрости узнал истину и исполнил свою службу.

Вольф Райсенберг позвал Второго слугу и приказал ему: "Сделай так, чтобы Крабат перестал искать Смялу".

У Второго слуги один глаз был настоящий, а другой из драгоценного сапфира. Он так широко раскрыл оба глаза, что сапфир выпал. Слуга поймал его, сунул в рот и в то же мгновение сапфир оказался на прежнем месте, в глазнице.

"Эта задача не труднее, чем тот фокус, который я только что проделал, - сказал он. - Я с удовольствием постараюсь для тебя. У меня возникает тогда приятное чувство, будто я - это ты или почти что ты".

Райсенберг улыбнулся: "Ты большой мастер, но, чтобы выполнить эту задачу, тебе понадобится все твое умение, весь твой ум".

"Ставлю свой глаз, что сведу его с ума, - сказал Второй слуга. - А ты что поставишь?"

"Какой глаз? - спросил Райсенберг. - Правый или настоящий?"

"Я горжусь тем, что ты снисходишь до моей болтовни, - сказал Второй слуга. - Мне доставляет удовольствие беседа с тобой. Что же касается моих глаз, то мой правый - правильный, видит только правду, врать не станет, но, если взглянет налево, обманет, где тут правда, где тут ложь, этим глазом не поймешь. Так что ты поставишь?"

"Десять процентов дохода от твоего кабачка пойдут тебе", - сказал Райсенберг.

"Двадцать", - торговался Второй.

Райсенберг добродушно засмеялся: "Хорошо, бери двадцать, попрошайка!"

"Пари заключено. А на какой срок?"

"Дерево Крабата становится каждый день вдвое больше, а твой срок уменьшается каждый день наполовину", - сказал Райсенберг, его вдруг разозлило наглое шутовство Второго слуги, и он жестом приказал ему удалиться.

Он тщательно собрал осколки разбитого зеленого кристалла. Может, когда-нибудь ему удастся размолоть эти осколки в муку и запечь их в хлеб, а потом сделать так, чтобы Крабат съел сердце своего брата. Тогда Второй слуга, мастер всяких подлогов, заставит своих писак выдумать историю, которая сделает Крабата чудовищем в глазах людей.

Вдруг Райсенберг почувствовал в груди толчок. Он посмотрел в зеркало и увидел, что его сердце, источник его силы, растет. Вместо сердца у него тоже был кристалл, желтый кристалл: всё-болыше-всегда-мало.

Слушавшего эту историю бургомистра охватило смущение, он почувствовал себя чуть ли не осквернителем праха из-за того, что задумал использовать рассказ Хандриаса Сербина для развлечения посетителей будущего ресторана "Крабатов колодец". Он запер ящик стола и отправился к Донату, каменщику и охотнику, который к тому же еще и плотничал. "Посмотри-ка, что там можно подлатать в домике на холме, и сделай это", - сказал ему бургомистр.

А в это время на холм поднялся другой, седой, холеный человек, оставив свою роскошную машину внизу. Этот человек сказал, что его зовут Брода, он врач и когда-то дружил с Яном Сербином. Хандриас Сербин смутно припомнил его историю: однажды жена Броды сказала мужу, ты пойдешь туда, куда пойду я, и он последовал за нею в поисках свободы, простора и прекрасного будущего, но будущее оказалось перекрашенным в другой цвет прошлым, а свобода и простор - тем узким тупиком, который вел к "Волшебной лампе Аладдина". И вот через много лет он заболел той болезнью, которая зовется ностальгией, и приехал на родину как турист. Он очень огорчился, что та часть Саткулы, где он мальчишкой ловил раков и форелей, была упрятана в подземные трубы. Старый дом на холме ему так понравился, что он высказал желание пожить здесь несколько дней в настоящих деревенских условиях. Он назвал Хандриаса Сербина и его жену Марию Филемоном и Бавкидой.