Наринэ Абгарян - Зулали (сборник)

У деревенских женщин была незавидная судьба – тяжелый каждодневный труд, ответственность за детей и стариков, мучительные попытки сэкономить там, где это только возможно. Вдобавок ко всему они вынуждены были вести почти вдовую – одиннадцать месяцев в году без любви и ласки – жизнь и молча мириться с изменами мужей, ведь только радужная дура станет верить, что, оказавшись вдали от дома на столь долгий срок, мужчина будет хранить верность. Бабья доля во все времена была горше полыни – терпи, принимай, молчи. Потому и терпели, принимали, молчали. Главное дети и старики, остальное побоку.

Спустя годы Сильва будет называть тот ноябрь одним из самых ярких и счастливых эпизодов не только в своей жизни, но и в жизни деревни. Салон «Пери» необъяснимым образом постепенно превратился в излюбленное место отдыха салорийских женщин. Они выбирались туда по субботним вечерам, закончив домашние дела и перепоручив свекрам-свекровям детей. Каждая прихватывала с собой нехитрое угощение: несколько кусочков свежевыпеченной гаты или баночку сэкономленной к новогодней выпечке сгущенки, а то и коробку недорогих конфет. Первые дни приходили с вязанием и штопкой, но потом перестали – отдыхать, так по полной. Пока Назели красила и стригла кого-то, остальные, усевшись на обитую гобеленом лавку и раскладные табуретки, листали кулинарные журналы, которые привозил Анес. Брал он их за треть цены в ларьке на автовокзале – журналы были старыми, потому и стоили дешево, но женщин это мало волновало, ведь у рецептов срока давности не бывает. Сильва притащила в салон крохотный переносной телевизор, сын старенькой Ано установил на крыше кургузую самодельную антенну, и теперь, под мерное гудение фена, щелканье ножниц и мелькание сериалов женщины гадали на кофейной гуще и сладострастно судачили – каждая о своем, наболевшем. Иногда телевизор, показывавший только первые два государственных канала, с какой-то радости переключался на итальянский канал мод, и тогда они с нарастающим изумлением наблюдали, как по подиуму, чуть ли не цепляясь костлявыми коленками, дефилируют в странных нарядах прозрачные от худобы модели.

– Они что, в таком виде по улицам ходят? – однажды не вытерпела Ануш, указав на диковинный тюрбан на голове модели. Торчащее из тюрбана золотое павлинье перо покачивалось в такт ходьбе, словно маятник.

– Не совсем, – оторвалась от дела Назели, – это концепт, новая идея, которую возьмут на вооружение модные дома. Заметила, какой оригинальный вырез? Вот увидишь, скоро почти на всех платьях будет именно такой.

– То есть возьмут только вырез? Без голого зада? – уточнила Ануш, тыча пальцем в коротенькую прозрачную юбочку модели.

Назели цокнула языком.

– Не будь я родом из этой деревни, решила бы, что ты это всерьез.

– У меня дочь пятнадцати лет, имею право на «всерьез», – возмутилась Ануш.

– Тебе-то с голой жопой можно. А дочери, значит, ни-ни! – прыснула Сильва, кивнув на разошедшийся по шву бок юбки Ануш.

Та сконфуженно прикрыла краем кофты прореху – вуй, забыла заштопать! Бабий хохот, взмахнув пестрым крылом, вынесся в распахнутую форточку и недолго кружил над деревней, растворяясь в молочных сумерках.

В декабре, в сезон рождественских скидок, после долгих увещеваний Назели, предприняли совместную поездку в Ванаван. Убедил аргумент, что Новый год нужно встречать во всеоружии. Бродили по магазинчикам торгового центра, присматривая что-то новое в опостылевший, годами не обновлявшийся гардероб. Назели помогала выбирать, советовала, стыдила, вырывая из рук бесформенные темные наряды и подсовывая необычные и яркие.

– Я такое в жизни не стану носить! – отнекивалась Сильва, теребя в руках нежно-бирюзовое платье с лифом из набивной ткани и плиссированной юбкой.

– Ты просто надень, – уговаривала Назели.

– Да что тут надевать! Не мое, и все!

– Кому сказано надевай!

Сильва закрылась в примерочной кабинке, долго пыхтела и ворчала, путаясь в складках платья. В какой-то миг притихла. Выглянула – неожиданно румяная, с сияющими помолодевшими глазами.

– Вот. Только пузо торчит. Но это ничего, утяну прорезиненными тумбанами.

– Тумбаны – наше все! – подтвердила Ануш.

Смеялись на весь магазин.

Перекусили в забегаловке. Не могли нарадоваться тому, что можно есть в свое удовольствие, не отвлекаясь на детей и стариков. Заказали разные десерты, чтобы попробовать все – когда еще удастся приехать в город не по хозяйственным делам, а для собственного удовольствия.