Константин Туманный - Часть 1 (общий файл)

И вот, Хитоцу сообщил мне, что в Японию на рождественские каникулы возвращается Куэс (неугомонный дух знаний все-таки залез в компьютер Джингуджи, хорошо еще не попался при этом! Ведь за пределами построенной тремя духами сети они были намного более уязвимыми... хотя поймать или навредить информационным сущностям вообще-то было достаточно затруднительно). Ее мать сама вызвала дочь домой. Похоже, она хочет испытать, чему девочка уже успела научиться в Академии Магии. Предчувствую, что "добрая мамочка" вполне может послать ее на задание. М-да уж. Двенадцатилетнюю девочку!

И ведь, учитывая характер Куэс, хорошо бы мне было самому посмотреть на нее заранее, хотя бы издали, и проверить ауру. А то... мне трудно будет потом принять ее в качестве союзницы, если окажется, что она убивала беззащитных аякаси. Знаю, даже звучит странно: "беззащитный аякаси". Но, судя по канону, она теоретически могла быть причастна к уничтожению целых семей ёкаев... и не ведала жалости к врагам. Сейчас она пока что не принимала официальных заданий (если судить по записям в базах данных Четвертого Отдела, аккуратно взломанных моими духами), максимум - тренировалась на полигонах. Так что у меня еще есть шанс "сломать канон" в очередной раз и уберечь ее душу от разъедающего яда ненависти. Хм, похоже у меня появился очередной хитрый план. Куха-ха! М-да.

Куэс прибывает в Японию двадцать второго декабря (а двадцать третьего, между прочим, в Японии национальный праздник - день рождение нынешнего Императора!). Значит, у меня есть еще пять дней до ее прилета, чтобы все подготовить, а потом надо будет наведаться в Такамию двадцать пятого, на Рождество. Чувствую, это будет очень весело!

Кажется, я как-то неправильно сформулировал условия призыва, когда пускал Зов в Преддверии, или это судьба опять решила надо мной подшутить? И как дух смог пройти мой барьер до того, как я пригласил его внутрь? А еще этот облик...

Я внимательно осмотрел призрачного гостя, внешне почти не отличающегося от человека: изорванная в клочья и обожженная одежда (практически лохмотья), очень бледное лицо с явно выраженными европейскими чертами и серые глаза, пылающие внутренним огнем и очень-очень уставшие. Ах да, еще он периодически вспыхивал ярко-алыми языками пламени - силен, но несдержан. А если посмотреть на его душу... там лишь тьма и огонь. Тьма - его грехи, все те злые поступки, что он совершил еще будучи человеком. Тогда он наслаждался своей разгульной жизнью, убийствами и яростью зверя. Не задумываясь, не сожалея, он выживал, не заботясь об окружающих и не ища себе цели в жизни, просто шел дальше, переступая через трупы, упиваясь чужой болью и стараясь не обращать внимание на жалкие остатки своей совести... Но одна-единственная встреча изменила все. Как бы банально это не звучало. Свет вошел в его жизнь и... угас, почти сведя его с ума. Прошлое настигло убийцу и забрало у него то единственное, что он стал ценить больше своей собственной жизни. Он страшно отомстил, а потом, уже на пороге смерти, заново оценил себя самого. Словно бы заглянул в зеркало, и то, что он там увидел, ввергло его в отчаяние.

Искупление. Он истого желал хотя бы отчасти исправить то, что совершил, и после смерти не ушел на перерождение (отчасти все же поддавшись страху), а стал духом мщения. Кающимся грешником, истребляющим таких же грешников, каким был он сам. Огонь в его душе - воплощение его решимости и ненависти к самому себе.

Но раз за разом прорываясь в мир людей, он терял силы, и даже ненависть, собранная там, и чувство выполненного долга не могли полностью возместить эту потерю духовной энергии. Он слабел, страшился грядущего бессмысленного существования, но не знал иного пути. И вот теперь он стоит передо мной, а я не знаю, что мне с ним делать.

Он - зло, несомненно. Грехи, совершенные им, уже не искупить. Но, в отличие от тех аякаси и человека-сталкера, теперь он раскаивается в совершенных им злодеяниях, понимает всю тяжесть своих деяний. Переродившись в духа (целиком, сохранив при этом всю свою личность, что было почти невозможно. Видимо, его эмоции в последние мгновения были столь сильны, что смогли создать полноценное вместилище для души. Не знаю, почему в таком случае он не стал аякаси, может быть, боялся стать "чудовищем"?), он изменился и сделал много хорошего. Его жестокость теперь была направлена лишь на отъявленных грешников (у него на них настоящее чутье), а число спасенных им жизней было действительно велико, я видел это. То, что он сделал, уже будучи духом, напоминало мне мои собственные поступки в этой реальности, мое возмездие врагам... Я понял, что не имею права судить его. Не могу судить... но могу помочь.