Сани медленно тащились по снегу, полозья поскрипывали, сидевшие в санях вскоре совсем замолчали и начали дремать. Наконец повозка въехала на улицу, отделявшую районы города, занятые восставшими, от остальной Москвы. Еще час назад улица была совершенно пуста и баррикада из нескольких перевернутых телег никем не охранялась. Однако сейчас, подъехав к баррикаде на расстояние сорока-пятидесяти шагов, белобрысый вдруг резко откинулся назад, потянул вожжи на себя и остановил лошадей. Потом повернулся к Нилу и шепотом сказал:
— Похоже, там кто-то есть — глянь!
Действительно, рядом с телегами, на обломках досок, положенных на снег, сидели и грелись у костра одетые по-фабричному люди — дружинники, частью вооруженные. Они тоже заметили сани, несколько человек поднялись и быстрым шагом двинулись навстречу. Недолго думая, белобрысый келарь хлестнул лошадей и стал разворачиваться. Это ему почти удалось, но внезапно сзади из переулка на улицу выбежало еще около дюжины человек. Сани оказались окружены.
Один из подбежавших, высокий бритый мужчина в картузе и черном бушлате, схватив лошадь под уздцы, крикнул:
— А ну, стоять! Кто такие?
На тыльной стороне его руки можно было различить синий якорь — видать, человек этот прежде служил матросом.
Нил спрыгнул с саней и заговорил, подражая деревенскому говору:
— Да мы, это, заблудились, мил человек… Церковь ищем, нам покойника надо отпеть. Дед наш Феоктист перед смертью наказал его отпеть в церкви Георгия Победоносца, что в Грузинах. А где эти Грузины, мы и ведать не ведаем… Тут у вас в Москве стреляют, лошади испугались и понесли… Может, покажете дорогу?
Не отрываясь, Нил смотрел дружиннику прямо в глаза. На миг ему показалось, что тот готов подчиниться его воле. Однако то ли под влиянием событий этой ночи, то ли по какой-то другой причине голос Нила не имел былой силы внушения. Человек в бушлате тряхнул головой, будто отгоняя от себя надоедливую муху, и раздраженно крикнул:
— А ну, хорош врать! Слезай все с саней — сейчас дознание учиним!
Нил, белобрысый и их помощники нехотя слезли с саней. Люди, сидевшие у баррикады, сгрудились вокруг и молча, пристально разглядывали их. В руках у некоторых были факелы. Выражение их усталых, покрытых копотью лиц не сулило ничего хорошего: дружинники не спали уже несколько ночей и были напряжены до предела.
Нила и компанию отвели в сторону от саней и окружили. Несколько фабричных стали ворошить тряпье и быстро наткнулись на гроб. Главный сдвинул картуз на затылок и озабоченно почесал в голове. Подозвав к себе Нила с белобрысым братом, сказал:
— А ведь и вправду — гроб везете. Извини, что сразу не поверил. Тут ведь дело такое, бдительность нужна!
Он дал приказ расступиться и пропустить сани. На душе у Нила отлегло, он собрался было снова занять место рядом с братом, как вдруг заметил, что Спиридон-душегубец отстал и о чем-то шепчется с бывшим матросом. Тот слушал, наклонив голову и пристально разглядывая Нила и белобрысого. Затем подошел к саням и скомандовал:
— Слышь, ребята, погоди. Ты вот, который спереди, слезай с саней, поговорить надо. А другие могут, если хотят, ехать родственника хоронить!
С этими словами бывший матрос дружелюбно похлопал Спиридона по спине. Скривившись в ответной улыбке, тот пошел вразвалочку обратно к саням. На мгновение взгляды Спиридона и Нила пересеклись, и у доктора не осталось сомнений: случайная встреча с восставшими оказалась в действительности частью тщательного подготовленного плана. Спиридон был с ними заодно.
Нил сжал кулаки: бессильная злоба терзала его, ему хотелось броситься на предателя и вцепиться ему в глотку. Спиридон и бывший матрос грабили их с братом на глазах у всех!
Впрочем, ему пришлось сдержать порыв гнева и отвести от Спиридона ненавидящий взгляд. Стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, Нил медленно слез с саней. Он еще надеялся на магическую силу своего голоса. За ним сошел и белобрысый, а Спиридон занял место возницы. Забираясь на сани, он наклонился к уху Нила и, дыша чесноком, прошептал: «Прощевай, горелый!» После чего стегнул лошадей.
Фабричные расступились и пропустили сани. Некоторые даже сняли шапки: было видно, что в заговоре участвовал только бывший матрос, а остальные поверили, будто в гробу лежит покойник.
Повернувшись к окружавшим его людям, матрос тем временем сказал:
— А ну, где наш гимназист? Поди сюда, дело есть!
Из толпы выступил худой юноша в гимназическом кителе, на котором, однако, не хватало половины пуговиц. Теплой одежды на нем тоже не было. Матрос взял у одного из дружинников факел и осветил лица Нила и белобрысого келаря.
Читать дальше