Питер Абрахамс: Горняк. Венок Майклу Удомо

Да, действительность была куда сложней и трудней тогдашних радужных надежд. Свержение колониальных режимов стало огромным достижением народов Африки, но оно завершило лишь первый этап национально-освободительных революций.

Второй этап — укрепление независимости, создание самостоятельной экономики — оказался ничуть не легче первого. Скорее наоборот — его задачи многообразней и сложнее. И прав Майкл Удомо, когда говорит друзьям: «Управлять страной труднее, чем завоевывать власть». Тем более, если надо «перетащить страну из одного века в другой».

На первом этапе все или почти все национальные силы выступали вместе. Объединял их понятный и близкий каждому девиз: «Долой колониальный режим». Но вот независимость провозглашена, надо строить новое государство, нужны позитивные программы социального, экономического, культурного развития. И единые прежде силы раскалываются, выявляются различные интересы, сталкиваются намерения, исключающие друг друга. А колониализм еще не уничтожен, он сохраняет пока довольно прочные экономические позиции. Бывшие колонизаторы умело используют внутренние распри.

И во многих государствах Африки положение дел стало складываться не совсем так (а в некоторых странах — совсем не так), как надеялись миллионы африканцев и их друзья во всем мире.

Правящие круги метрополий старались поставить у власти в освободившихся странах «своих людей» или обратить в свою веру местных лидеров. В Африке появились такие предатели, как Чомбе. Появились такие кровавые диктаторы, как Иди Амин и «император» Бокасса.

Герой романа Удомо гибнет, пробыв на посту главы правительства несколько лет. А Лумумбу убили через каких-нибудь полгода после того, как он стал премьер-министром. Убили изуверски, не оставив даже праха, — по одной из версий, тело растворили в серной кислоте.

Независимость провозглашена, а кровь льется и льется. То и одном, то в другом конце Африки — заговоры, таинственные убийства. Телеграф приносил вести о бесчисленных государственных переворотах, о гибели президентов, премьеров, видных политиков, редакторов крупных газет.

И становилось все яснее, что «Венок» выдержал проверку временем. Более чем три десятилетия, прошедшие после его выхода, показали, что Абрахамсу удалось предвидеть многие важнейшие трудности, даже трагедии молодых африканских государств. Удалось предвидеть в те годы, когда таких государств даже еще не существовало, а лишь появилась надежда на их возникновение.

Можно только поражаться прозорливости Абрахамса. В те годы, когда многие считали старый, «классический» колониализм, в сущности, единственным препятствием на пути африканских народов, Абрахамс сумел разглядеть и неоколониализм, и ту пагубную роль, которую будет играть в новых государствах тяжелое наследие трибализма, традиционных племенных устоев. И черный шовинизм.

Своим романом Абрахамс хотел помочь Африке, предупредить о трудностях предстоящего пути.

И сам Кваме Нкрума, отлично зная, разумеется, какая роль ему отведена в романе, в своей «Автобиографии», изданной через год-полтора после выхода «Венка», упоминал о Питере Абрахамсе с явной теплотой.

Постепенно утвердилось даже мнение, что «Венок» — роман в конечном счете оптимистический. В Панафрике уже появилась образованная молодежь, началось развитие промышленности. Возврат к прошлому невозможен. Удомо сыграл свою историческую роль, расчистил путь для строительства нового общества. Перед своей гибелью он бросает Селине и Эдибхою: «Вы опоздали!»

Но далеко не со всем в этой книге можно согласиться.

Конечно, легко в конце восьмидесятых годов видеть недочеты в оценках, сделанных в первой половине пятидесятых. Ту новую жизнь, которую Абрахамс описывает, он еще не видел.

Да и старую жизнь, вступившую в столкновение с новой, он тоже не мог знать всесторонне. Трибализм, стремление сохранить отжившие устои Абрахамс не представлял себе достаточно конкретно, реально. Вырос он не в патриархальном захолустье, а в самой промышленной части Африки. Родня его — цветные — тоже не могли быть тесно связаны со стародавним образом жизни. А Золотой Берег он хотя и посетил, но пробыл там очень недолго.

И все же самое главное — отчаянное сопротивление патриархальщины обновлению жизни — это Абрахамс понял и показал.

Многим казался искусственным, нежизненным конфликт, может быть, самый драматический в книге: выбор, перед которым поставила Майкла Удомо расистская Плюралия. Экономическую помощь Панафрике она соглашается дать лишь при условии, что Удомо предаст своего друга Мхенди.