Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]

Валерий Эрдниевич Бамбаев, старший следователь прокуратуры Целинного района

Не требуется делать особого секрета из того, что оперативная работа требует постоянной агентурной информации, поэтому каждый сотрудник уголовного розыска имеет сеть своих осведомителей из разных слоев общества, в том числе и деклассированных — «бомжей». «Бомж» для сотрудника угро — вообще бесценный кадр; без документов и со шлейфом старых грешков, иногда значительных (к нему всегда можно по тому или иному поводу применить репрессию), запуганный, голодный и мучимый похмельем, он выложит любую информацию безо всякого давления, не заставляя прибегать к шантажу и другим, более деликатным и изощренным методам воздействия. И вербовать их крайне просто, и последующие материальные издержки ничтожны, и сведениями о фактах происходящего на «дне общества» они располагают уникальными.

Не без содействия таких «помощников» удалось установить, что на одной из чабанских точек, на которой работали братья Салыновы, Алексей и Юрий, примерно в декабре обретался в качестве подпаска «бомж» по имени Петро. Но с того времени его никто больше не видел. Оперативники нагрянули на эту животноводческую стоянку. Путаное объяснение братьев Салыновых и другого подпаска Сокова по кличке Пуня, что Петро действительно около месяца, в декабре прошлого года, проработал на точке и среди зимы неожиданно ушел в неизвестном направлении, не удовлетворило «оперов», а еще более насторожило, ведь оба братца были в прошлом судимы и по складу характера склонны к агрессивным действиям. Тем более что на других стоянках известные уголовному розыску «бомжи» наличествовали в полном комплекте.

Салыновых задержали на одни сутки, поместили в разные камеры изолятора временного содержания, дабы предотвратить любую возможность общения, и подвергли жестким допросам. Одновременно допрашивали Пуню, имевшего элистинскую прописку, но не входившего в штат бригады, горбатившегося у Салыновых в качестве батрака не за зарплату, а за пайку, сигареты и за редкую бутылку водки, которую хозяева позволяли распить работникам-«бомжам».

Официальное следствие представило следующую версию событий. В ноябре 1992 года Салынов Алексей, находясь по делам в Элисте, встретил на городском рынке русского мужчину около 40 лет, небритого и неряшливо одетого («зачуханного» — по показаниям Салынова). «Бомж» представился Груфановым Петром, родом из Волгодонска. В Элисте он оказался по воле случая, уехал из дома, по его словам, так как жена стала сожительствовать с другим мужчиной. В Калмыкии он уже бывал, шабашил на строительстве дома в поселке Кетченеры. Паспорта при себе у Петра, разумеется, не оказалось.

После короткого знакомства Алексей предложил Петру поехать с ним и поработать зиму на чабанской точке. И о крыше над головой не надо думать в суровую зимнюю пору, и харч обеспечен, и сигареты будут давать, а за ударный труд могут и налить стакан-другой. Что еще «бомжу» надо: перекантоваться в холодное время в тепле и сытости, а по весне, как вольная птаха, опять — на все четыре стороны света.

Об этой категории людей, подобных «бомжу» Петру из Волгодонска, следует сказать отдельно.

Бродяги и странники существовали на Святой Руси испокон веков. Среди них были и «божьи люди», и психически неуравновешенные личности, и дромоманы (дромомания в психиатрии — патологическая страсть к перемене мест). Явление это чисто интернациональное и обусловлено в большей мере социальными причинами: отсутствием собственности и отторжением этих людей существующими социально-экономическими системами (приплюсовываем сюда личностей со слабым характером — без внутреннего стержня, которые под влиянием тяжелых жизненных обстоятельств «ломаются», прекращают борьбу за место под солнцем, опустившихся алкоголиков и наркоманов, людей с ущербной психикой и незначительный лже-протестный элемент, в такой экстравагантной манере выражающий свое несогласие с любыми официально царящими порядками, а также вполне нормальных людей — так называемых истинных бродяг, у которых в крови стремление к скитаниям и неоседлости).

Но аббревиатура «бомж» — «лицо без определенного места жительства» — феномен чисто совдеповский (то бишь советский). Тотальная прописка и лозунг: «Кто не работает, тот не ест» сделали из многих людей парий общества, в котором им приходилось в буквальном смысле выживать. При «усатом Вожде» прописка «бомжей» была решена просто и радикально — в тюрьмах и лагерях. После смерти «Отца народов» и хрущевских послаблений они вновь появились на советских просторах как некий символ, одним своим гнусным существованием ставящий под сомнение светлый идеал — возможность построения коммунизма в ближайшие 20 лет (до 80-го года). Когда в пресловутом 80-м году Москва готовилась к приему гостей на Олимпиаду, то эти «отбросы общества»: «бомжи», пьянь, «фарца», побирушки, воры и проститутки — за неимением возможности за оставшийся столь короткий срок усвоить Кодекс строителя коммунизма, были высланы за 101-й километр, чтобы в глазах всего мира не портить облик города, который вот-вот станет коммунистическим (хотя после смещения Хрущева идея о построении в СССР коммунизма как-то потускнела, пожухла и поблекла; вожди партии стали говорить о ней все реже и реже, осознавая или утопичность таких нереальных сроков, или утопичность самой идеи вообще).