Арчибальд Кронин - Мальчик-менестрель

И только один человек в школе, похоже, откровенно не любил Десмонда — отец Джагер, который был наставником в пятом классе, а кроме того, тренером школьной футбольной команды, им же и организованной. Это был коренастый, пышущий здоровьем, очень активный человек, которому я вскоре стал предан душой и телом и который, в свою очередь, проявлял ко мне определенный интерес. И вот как-то раз, когда я вошел к нему в кабинет, он неожиданно заметил:

— Похоже, вы с Фицджеральдом очень сблизились?

— Да, мы хорошие друзья.

— Не люблю тюфяков! Ты заметил, как он, сидя на ограде, пялится на девочек из школы при женском монастыре?

Я старательно обдумал свой ответ, потому что надо было быть полным идиотом, чтобы перечить отцу Джагеру.

— Это просто игра такая, — осторожно ответил я. — Он ужасно хороший. И каждый день причащается…

— Что делает ситуацию еще более опасной. Яблочко-то с гнильцой. Чует мое сердце, твоего красивого и набожного друга ждут большие неприятности, — сказал отец Джагер.

Положив конец дискуссии, отец Джагер долго полировал свою вересковую трубку — единственную слабость, которую себе позволял, — рукавом старой сутаны, а потом зажал ее в зубах, но зажигать не стал — ввиду Великого поста — и пустился в пространные рассуждения на свою любимую тему о том, что в здоровом теле здоровый дух.

Он страстно верил в силу физического оздоровления, а потому неизменно принимал на заре ледяные ванны, после чего делал гимнастику по системе Юджина Сэндоу [12] Юджин Сэндоу — пионер в области современного бодибилдинга. и так заразил меня своим энтузиазмом, что я перенял его привычку ежедневных физических упражнений. Ходили слухи, что в молодости отец Джагер играл за футбольный клуб «Престон Норт Энд». Несомненно, он был помешан на футболе, не жалея сил, работал с командой, присутствовал на всех матчах и лелеял безумную мечту, что в один прекрасный день школа Святого Игнатия завоюет вожделенный приз — Щит шотландских школ.

И все же даже непреклонный отец Джагер, похоже, сменил гнев на милость, поскольку Десмонд искупил свои грехи, когда, изменив себе, стал заядлым болельщиком школьной футбольной команды. Каждое субботнее утро Десмонд встречал меня на углу Рэднор-стрит; там мы садились на трамвай, чтобы доехать до окраины города, где находилось футбольное поле. Во время игры он обычно стоял за линией ворот наших соперников и, когда сия цитадель оказывалась пробитой, в частности, благодаря удару моей безжалостной ноги, пускался в пляс, исполняя нечто даже более эмоциональное, ирландскую джигу.

Отец Джагер обычно приглашал меня в свой маленький кабинет на втором этаже, чтобы обсудить тактику игры до и после каждого матча. Еще задолго до того, как это стало обычной практикой в профессиональной лиге, он настаивал на том, чтобы центральный полузащитник, то есть я, выполнял функции защитника и одновременно старался играть нападающего на половине соперника, чтобы забить мяч в его ворота. И именно благодаря советам отца Джагера мне удалось не только радовать своими голами Десмонда, но и приводить команду к победе в заведомо проигрышной ситуации.

После матча — независимо от того, победили мы или проиграли, — Десмонд приглашал меня на ланч к себе домой, где я нередко сталкивался со своей мамой. Десмонд со свойственным ему тактом постарался свести наших вдовых матерей вместе, что, впрочем, было не так уж и трудно, поскольку обе ходили к воскресной торжественной мессе в церковь при школе Святого Игнатия и явно симпатизировали друг другу. А кроме того, у меня имелись все основания полагать, причем без излишней самонадеянности, что миссис Фицджеральд одобряла дружбу своего сына со мной.

Что это были за чудесные встречи! Бесподобная еда, изысканно сервированный стол в чудесной, прекрасно обставленной комнате, из окон которой открывался вид на парк. И какое наслаждение для моей дорогой матушки, которая знавала лучшую жизнь и которой так не хватало всех этих красивых вещей! После кофе женщины усаживались у окна, чтобы поболтать или заняться шитьем, поскольку уж чем-чем, а шитьем миссис Фицджеральд, трудившаяся на благо церкви, всегда могла обеспечить их обеих, а мы с Десмондом отправлялись через парк в традиционное паломничество в муниципальную картинную галерею — красивое современное здание из красного песчаника неподалеку от Уинтонского университета. Мы знали галерею как свои пять пальцев, а потому сегодня мне была сделана уступка, и мы сразу же направились в зал французских импрессионистов, сели на скамью и погрузились в созерцание двадцати роскошных образчиков живописи этого периода. Больше всего мне нравился Гоген [13] Гоген Поль (1848-1903) — французский живописец, скульптор-керамист и график, один из крупнейших представителей постимпрессионизма. Долгое время проживал на о-ве Таити, которому посвятил более 80 своих картин. : две туземки, сидящие на берегу, на фоне буйных тропических зарослей.