Арчибальд Кронин - Мальчик-менестрель

После этого вперед вышел секретарь Итальянского общества любителей музыки и кратко обрисовал основную задачу конкурса: всемерно поддерживать и повышать интерес европейских стран к церковному песнопению, сохранять древнюю традицию самого прекрасного обращения к Господу, ибо традиции этой в настоящее время, увы, угрожают суета и спешка, характерные для нашего времени, более того, ею готовы пожертвовать ради неуклонного сокращения продолжительности церковной службы. Он особо поблагодарил членов Римской курии и, в частности, его преосвященство кардинала Граца за согласие войти в состав жюри, дабы способствовать более справедливому и беспристрастному судейству. Затем секретарь многозначительно обвел глазами переполненный балкон первого яруса и нижайше попросил тех, кто пробрался сюда тайком, поддержать своего кандидата, избегать любых манифестаций, так как в любом случае восторжествует справедливость. И наконец объявил о начале конкурса.

Десять конкурсантов, сидевших с краю, поднялись по ступенькам на сцену и заняли место на длинной скамье, ближе к кулисам. После того как было объявлено первое музыкальное произведение, конкурсанты, вызываемые по очереди, начали выходить вперед и петь.

Десмонд, как и можно было предположить, слушал очень внимательно. У всех были неплохие голоса, больше подходящие для хорового пения и несколько теряющиеся в огромном зале, хотя два конкурсанта помоложе явно нервничали и не сумели показать все, на что способны, а третий вызвал смех в зале жеманной жестикуляцией: он прижимал руку к сердцу — сначала одну, а потом и обе сразу, — демонстрируя сценические эмоции.

Потом наступила очередь второй десятки. Попавший в нее Десмонд должен был петь последним, и это его несколько нервировало, причем не только потому, что конкурсант, выступавший непосредственно перед ним — послушник из Абруцци, — пел действительно великолепно и заслужил бурную овацию своей группы поддержки на галерке, но и потому, что появление самого Десмонда, поначалу встреченное крайне равнодушно, вызвало затем свист и улюлюканье на той же галерке.

Десмонд, однако, невозмутимо стоял перед обращенным к нему морем лиц там, внизу, совершенно спокойно ожидая, пока публика успокоится. И только когда зрители угомонились, он подал знак аккомпаниатору, что можно начинать. И зал наполнили чудные звуки музыки Брамса. Тут даже галерка притихла, а зрители в партере разразились аплодисментами.

Сразу же огласили оценки, десять выбывших кандидатов покинули сцену, и отбор продолжился.

Следующим номером обязательной программы была «Аве Мария» Гуно — одно из любимых музыкальных произведений Десмонда. Его появление, встреченное галеркой на удивление сдержанно, вызвало одобрительные хлопки зрителей в партере. Теперь Десмонд больше не чувствовал скованности и пел даже лучше, чем до того. Возвращаясь обратно под продолжительные аплодисменты, он почувствовал на себе ласковый взгляд кардинала.

И снова огласили оценки, причем зал, как обычно, реагировал по-разному, — и еще шесть выбывших конкурсантов покинули сцену. Теперь только четверым предстояло исполнить последнее произведение из обязательной программы, но присутствующим было уже ясно, что именно Десмонду и послушнику из Абруцци предстояло сойтись в финальной схватке.

Наступил антракт, во время которого струнный оркестр исполнял «Времена года» Вивальди.

Тем временем Десмонда и послушника из Абруцци пригласили подойти к жюри, где им должны были сообщить суммарные оценки. Оказалось, что Десмонд опережает соперника на девять баллов. Затем их попросили назвать выбранное ими музыкальное произведение. Послушник из Абруцци выбрал «O Sole Mio» — песню, неизменно вызывающую бурю аплодисментов у благодарных итальянских слушателей и гораздо более сдержанную реакцию входящих в жюри профессиональных критиков, которые теперь вопросительно смотрели на Десмонда. Ни у кого не было и тени сомнения, что Десмонд, имеющий преимущество в девять баллов, выберет вещь попроще, дабы избежать возможной технической ошибки. Однако, к немалому удивлению членов жюри, он сказал:

— Я выбираю арию Вальтера «Розовым утром алел свод небес» из «Мейстерзингеров».

После неловкого молчания последовал вопрос:

— Вы будете петь на итальянском?

— Отнюдь. — Десмонд позволил себе на секунду задержать взгляд на кардинале. — Я буду петь на немецком языке. Как в оригинале.