Абдель Селлу - Ты изменил мою жизнь

— Вот об этом, Абдель, ты мне и расскажешь!

— Свобода. Вот. Поэтому книга и называется «Дороги свободы». Конец главы, точка. Месье Поццо, может, прокатимся?

У него невероятно белые зубы. Я вижу их, когда он смеется. Белые! Как плитка у меня в душе, там, наверху.

Не помню, как я решил остаться. Я не подписывал контракт, не говорил тому, кто стал моим боссом, «ладно, по рукам». На следующее утро после моего появления в доме, после первого сумасшедшего сеанса по уходу за Поццо и кофе с «Геральд Трибьюн» я зашел домой сменить трусы и взять зубную щетку. Мама засмеялась:.

— Что, сынок, перебираешься к подруге? Когда же ты нас с ней познакомишь?

— Ты не поверишь, я нашел работу. С едой и проживанием! У богачей с того берега Сены!

— У богачей? Но ты хоть не наделаешь там глупостей, а, Абдель?

— Если скажу «нет», ты же не поверишь…

И я думаю, что она действительно мне не поверила. Я отправился к Брахиму, который тогда работал в «Верблюжьем копыте», модном восточном ресторане (да, Брахим тоже остепенился). Я рассказал ему о Филиппе Поццо ди Борго, его болезни и о том, где он живет. И, разумеется, слегка преувеличил.

— Брахим, ты даже не представляешь! Там достаточно наклониться и поднять с пола бумажку — и это, оп, сто франков!

Я увидел, как у него в глазах замелькали доллары, словно у дядюшки Скруджа.

— Да ладно, Абдель… Ты гонишь! Это неправда.

— Конечно, неправда. Но если я и перегибаю, то совсем чуть-чуть, клянусь!

— А этот чувак, он что, совсем не двигается?

— Только голова. Остальное умерло. Dead. Kaput.

— Но сердце-то хоть бьется?

— Не уверен. Вообще-то я не знаю, что такое тетраплегик… Хотя нет, знаю. Это полный отстой!

Я плохо помню первые дни, проведенные на улице Леопольда II. В основном потому, что бывал там нерегулярно. Не пытался понравиться и стать незаменимым. Ни секунды не задумывался над тем, что могла бы мне дать работа в этом доме у странного инвалида; не думал и о том, что я сам мог бы дать этой семье.

Возможно, со временем я менялся — как любой человек, — но сам я ни о чем не задумывался. У меня уже был накоплен разнообразный опыт, и я всегда старался обогатить его, но ничего не раскладывал по полочкам — ни вслух, ни про себя. Даже в тюрьме, где дни тянутся долго и способствуют раздумьям, я тупел от телевизора и радио.

Я не боялся завтрашнего дня. Во Флери я знал, что будущее ничем не отличается от настоящего. А снаружи тем более не о чем беспокоиться. Никакой опасности на горизонте. Я настолько много о себе думал, что считал себя неуязвимым. И не просто верил в то, что неуязвим, — а знал, что это именно так!.

[24]Для перевозки из парижского суда в тюрьму Флери-Мерожи меня погрузили в автозак. Это такой фургон, в задней части которого стоят два ряда тесных клеток. По одному заключенному в клетку, больше туда не запихнешь. Там можно стоять, можно сидеть на полу. На запястьях наручники. В двери решетка. В окно не смотрим: только перед собой.

Решетка, узкий проход, потом другая клетка, где заперт другой чувак, который едет в том же направлении. Я не пытался разглядеть его лицо. Я был не слишком подавлен, но и счастья особого тоже не знал — отгородился от других и жил сам по себе..

Киношных супергероев не существует. Кларк Кент становится Суперменом, только когда надевает свой смешной комбинезон; Рэмбо не чувствует ударов, но его сердце трепещет; Человека-невидимку играет Дэвид Маккаллум в синтетической водолазке и с нелепой стрижкой. А у меня нет слабых мест. Я обладаю даром полной непрошибаемости.

Я способен прогнать прочь любое неприятное чувство. Оно даже не рождается у меня внутри: я выстроил вокруг себя крепость, которую считаю неприступной. Супермен и его коллеги — вымысел. Но я был убежден, что настоящие супергерои существуют. Их немного, и я — один из них..

Мадам Поццо ди Борго зовут Беатрис. Она кажется приветливой, открытой и простой. Я называю ее просто Мадам. Ей это подходит.

Мадам скоро умрет. Так мне сказал Поццо.

Его я называю вслух «месье Поццо». А про себя — просто Поццо, как бы с маленькой буквы. Сегодня утром Поццо сказал, что его жена больна. У нее рак. Когда два года назад Поццо разбился на параплане, врачи сказали, что ему осталось жить не больше семи-восьми лет. Но — поздравляем, вам бонус: похоже, он все равно переживет супругу..

В доме ди Борго семья и прислуга не разделены. Все едят вместе. Из вроде бы обычных тарелок, хотя я догадываюсь, что они не из супермаркета на углу. Готовит Селин, няня детей ди Борго. И, кстати, вполне прилично. Да и дети не отнимают у нее много времени. Старшая девочка, Летиция — избалованный подросток.