Вальтер Диггельман - Увеселительная прогулка

— Где ты с ней познакомился?

— Юдит пряталась возле нашего домика на озере. Она мне сказала, что с наступлением темноты хотела попытаться проникнуть внутрь.

— Но что же произошло с Рут? — спросил Эпштейн.

— Эп, — сказал Оливер, — Юдит любила меня по-настоящему. Как женщина любит мужчину. Мы с ней…

— Оливер, ты не обязан отвечать на мой вопрос, но я хочу тебя спросить: ты уже со многими девушками…

Оливер неожиданно улыбнулся.

— Нет, Эп, до того, как я познакомился с Юдит…

— Я верю тебе.

— Послушай, Эп…

— Да, Оливер?

— Юдит… Я только хочу сказать… Я видел карточку Сильвии, когда ей было двадцать лет… Юдит была похожа на Сильвию… А я похож на тебя, правда?

Эпштейн встал, подошел к Оливеру и прижал его голову к своей груди. Он не мог сдержать слез. Оливер тоже беззвучно плакал.

Открылась дверь, и полицейский сказал:

— Извините, пожалуйста, но больше нельзя.

Вместе с полицейским вошел и Остермайер. Они в растерянности стояли возле Оливера. Молчание нарушил Эпштейн:

— Я хотел бы поговорить с доктором Лутцем.

— Пожалуйста, не надо, — встрепенулся Оливер.

— Но Оливер!

— Ты его не знаешь, — ответил Оливер.

— Извини, Оливер, но я вынужден еще раз задать тебе вопрос: что случилось с Рут?

— С Рут? Я с ней много раз ходил купаться.

— А туфли? — спросил Эпштейн.

— Я не знаю, в какой день она забыла туфли. Может быть, в воскресенье. В воскресенье под вечер — мы с ней тоже купались. Рут и я.

— А в среду — нет?

— Мы собирались купаться и в среду. Но Рут взяла и убежала.

— Почему?

— Этого я не скажу.

— Тогда я тебе скажу: ты заявил Рут, что дашь ей покататься на водных лыжах только при одном условии. Верно я говорю?

— При каком условии? — спросил Оливер.

— Этого тебе объяснять не надо, — ответил Эпштейн.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты очень похож на меня.

— Верно. А Рут сказала: с тобой — нет. Тогда я сказал: катись к черту, но только босиком…

— Оливер, — произнес Эпштейн после короткого молчания, — Сильвия и я — мы очень тебя любим, и если ты тоже нас любишь, то попроси доктора Лутца, чтобы он допросил тебя еще раз. Доктор Остермайер будет присутствовать, и на этот раз ты скажешь правду.

— Хорошо, — согласился Оливер.

— Твой приход, — в четвертый раз сказала Барбара, — твой приход такая неожиданность…

— Извини, — в пятый раз сказал Эпштейн, — по это действительно так, как я тебе объяснил: я не знаю, не знал, куда мне деваться сегодня вечером.

— Можешь не извиняться, Эп, я же тебе всегда говорила, приходи, когда только вздумается.

— Как поживают твои детишки?

— Ты разве не слышал, что я опять выхожу замуж?

— Но мы уже два года с тобой не виделись и не говорили по телефону.

— Я поняла так, что ты больше не хочешь у меня бывать.

— Да, — сказал Эпштейн и посмотрел на Барбару.

— Надо же, — начала она, — за это время я еще больше потолстела. Не очень, правда, но все-таки заметно. Хотя, видит бог, пора бы остановиться.

— Ты по-прежнему работаешь полный день? А что Карл, дает о себе знать?

— Карл бросил графику. Скоро год, как он занимается живописью. Сидит без гроша. Раз в два месяца является сюда повидать детей и взять у меня денег.

— Ты даешь ему деньги?

— Не могу же я допустить, чтобы он умер с голоду…

— Иногда мне кажется, что и я не лучше…

— Молчи, — сказала Барбара. — Я сама хотела ребенка.

— И все-таки…

— Это был и будет мой ребенок, Эп.

— А Карл ничего не говорил по этому поводу?

— Говорил. Один раз он сказал: странно, трое старших — просто моя копия, а вот младший кого-то мне напоминает, не могу только вспомнить кого.

— Мартин все еще похож на меня?

— С каждым годом все больше. Хочешь взглянуть на него? Он спит.

— Да, я хочу его видеть.

— Пойдем.

Барбара открыла дверь в детскую, и в луче света, падавшем из столовой, Эпштейн увидел личико своего трехлетнего сына. Барбара опять закрыла дверь. Эпштейн оглядел комнату.

— Я не перестаю восхищаться тобой, — сказал он.

— Для этого у тебя нет никаких оснований, — ответила она. — Пошли, выпьем по бокалу красного. Видишь, с тех пор как ты побывал здесь впервые, красное вино у меня не переводится. Ты по-прежнему пьешь его?

— И подумать только, в каком качестве я в первый раз посетил эту квартиру…

Барбара наполнила бокалы «вальполичеллой».

— Ты был прекрасным консультантом по вопросам брака.