Люциус Шепард - Закат Луизианы

– Что такое творилось там, в клубе? – спросил он после продолжительной паузы. – Люди глазели на тебя, как… как не знаю на что. Я не понимал, что происходит.

Вайда ответила не сразу; она резко крутанула руль вправо, объезжая выбоину на дороге.

– У меня свои отношения с местными, – наконец сказала она. – Это длинная история.

Мустейн задумался.

Она бросила на него взгляд.

– Это не то, что ты думаешь.

– А что я думаю?

– Что я, наверное, спала со всеми подряд. Так оно и было. Но я уже больше трех лет не была с мужчиной.

– Господи, – сказал он. – Ты не сочиняешь?

– Вот здесь я живу. – Вайда указала на маленький домик с потемневшими от времени некрашеными дощатыми стенами и покрытой толем крышей, который стоял на расчищенном клочке земли, на расстоянии полусотни шагов от плавно изгибающегося берега Залива. С одной стороны от лачуги находилась подстриженная лужайка и возвышался виргинский дуб с почти безлистой кроной и голыми нижними ветвями во мху. Дорожка лунного света тянулась к горизонту, рассекая спокойные темные воды. В сотне ярдов к востоку от домика купа деревьев и кустов живописно вырисовывалась на фоне сплошной стены кипарисов.

Вайда остановилась на обочине у лачуги; двигатель вяло урчал еще несколько секунд после того, как она выключила зажигание. Она выпрыгнула из машины, бросила через плечо: «Пойдем», и зашагала к крыльцу; юбка покачивалась, словно звонящий колокол. Мустейн схватил гитару за гриф и пошел следом. Когда он поднимался по ступенькам, в доме зажглись лампы, осветив гостиную, обстановка которой состояла из двух кресел-качалок, серо-голубого дивана, кофейного столика из стекла да буфета с коллекцией кукол вуду. В одном углу стоял телевизор с нарисованным на экране средневековым изображением черного солнца с нахмуренным лицом и стилизованными остроконечными лучами. На темном дощатом полу – круглые вязаные коврики, похожие на лужицы, в которых расходились концентрическими кругами красные, зеленые и желтые волны. Карнавальные афиши на стенах. Стопка дешевых книжек на столе, все с толкованием снов.

Вайда гремела кастрюлями на кухне. Мустейн положил гитару на диван и пошел посмотреть, чем она там занимается. Она стояла у раковины, переставляя миски и кастрюли на полку кухонной стойки. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Хорошенькая деревенская девушка за домашними делами. Странные узоры из красных и зеленых линий на стенках дровяной печи.

– Располагайся, – сказала Вайда. – Я сейчас.

В домике не было внутренних дверей. Стоя в гостиной, Мустейн видел кухню и расположенную за ней спальню с широкой медной кроватью под высоким окном, застеленной голубым покрывалом с узором из полумесяцев и белых роз. Снаружи лачуга выглядела убого, но вся мебель была добротная, дорогая, а благодаря минималистскому характеру внутреннего убранства потемневшие от времени дощатые стены казались частью дизайнерского замысла. Вайда потратила немало сил на обустройство своего жилища. Мустейн подумал, что не знай он, кто здесь живет, то представил бы какого-нибудь успешного бизнесмена из Нового Орлеана, который лишь изредка приезжает в Грааль на выходные. Все здесь не вязалось с его – пусть еще не совсем ясным – представлением о Вайде. Шаманские куклы и сонники, похоже, являлись не украшениями, а предметами веры, и это не противоречило первому впечатлению, произведенному на него Вайдой. Но он ожидал увидеть обстановку попроще и поуютнее, а не комнаты, вторящие фотографиям глянцевых интерьерных журналов.

Мустейн вышел наружу и присел на ступеньку крыльца. Вид мерцающей на воде лунной дорожки и колеблемой легким ветерком травы привел его в умиротворенное настроение. Луна походила на серебряный шар с гравировкой. У самого горизонта крохотное созвездие красных и зеленых ходовых огоньков отмечало движение рыболовного судна. Волны лениво набегали на берег, и кто-то большой – уж не пеликан ли? – плескался в воде поодаль. В темно-синем воздухе плясали светлячки. Вайда вышла из дома и села рядом с Мустейном, расправляя подол белого платья. Он почувствовал благоухание свежего тела и прикосновение теплого бедра.

– Хочешь гитару? – спросила она. – Могу принести.

– Тебе же не понравилось, как я играю.

Она тряхнула головой, откидывая с лица прядь волос.

– Мне не нравится многое в «Верном шансе». Поэтому я и утащила тебя оттуда.

– Тогда почему ты там оказалась?

– Тоска заела, да и выбор невелик.