Вирджиния Эндрюс - Руби

– Я никого не смогу полюбить так, как люблю тебя! – заявил Пол.

– Постарайся. Другого выхода нет.

Он вперил в меня взгляд, исполненный горечи, обиды и отчаяния.

– Есть! – пробормотал он. – Мы просто можем обо всем забыть. Притвориться, что ничего не знаем.

Я почувствовала, что в желудке у меня порхают знакомые бабочки, а сердце трепещет, словно пойманная птица, и кричит: «Да, да, забыть обо всем!» Какая разница, что было в прошлом? Нам нет дела до связывающих нас кровных уз. Его рука, сжимающая мою руку, его нежный влюбленный взгляд – вот что имеет значение. Сейчас нас объединяет одно желание – сорвать запретный плод, такой соблазнительный и манящий. Судьба не хочет, чтобы мы были вместе, но мы способны бросить ей вызов. Однако тот, кто вступает в схватку с судьбой, обречен на поражение.

– Нет, Пол, это невозможно, – прошептала я.

– Почему? Мы любим друг друга, а все остальное – пустяки. Уверен, подобные вещи случаются нередко. Особенно здесь, в бухте.

Пальцы его крепче сжали мое запястье, он придвинулся ближе, так что я ощущала на щеке его горячее дыхание.

– Пол, сейчас ты слишком расстроен, – покачала я головой. – Сам не соображаешь, что говоришь.

Сердце мое билось уже где-то в горле, мешая дышать.

– Все я прекрасно соображаю, – возразил он. – Здесь никто не знает, что… нам нельзя быть вместе. Если дедушка Джек станет распускать язык, его слова сочтут пьяным бредом. А мои родители будут молчать. Никто не сможет нам помешать!

– Мы с тобой знаем, что нам нельзя быть вместе. И это нам помешает.

– Нет, не помешает, – упрямо твердил Пол. – Мы не позволим, чтобы чужое прошлое лишило нас будущего.

Губы его коснулись моего лба. Теперь, когда мы оба знали о нашем кровном родстве, поцелуй его обжег меня точно каленое железо. Я подалась назад и затрясла головой, словно хотела разбудить свой дремлющий разум, готовый пойти на поводу у сердца.

Одеяло было отброшено в сторону, ночная рубашка сползла у меня с плеч, почти обнажив грудь. Пол скользнул по ней взглядом и тут же поднял глаза к моему лицу.

– Мы должны это сделать, Руби, слышишь! – шептал он. – Должны доказать, что наша любовь важнее всего. И нам сразу станет легче. Какая разница, что там было между нашими родителями? Мы с тобой не брат и сестра и никогда ими не будем. То, что нас связывает, в сто раз сильнее родственных чувств.

Я закрыла глаза, чувствуя, как голова у меня идет кругом.

– Забудь, забудь обо всем, – доносился до меня умоляющий голос Пола. – Мы с тобой будем вместе, потому что иначе не сможем жить.

Я молча мотала головой. Губы Пола становились все более смелыми и настойчивыми. Напрасно я пыталась уклониться от поцелуев – губы его обжигали мою шею, пальцы сжимали грудь, теребя соски.

– Нет, нет, Пол, не надо, – лепетала я. – Прошу, остановись. Потом мы будем об этом жалеть.

Но внутри неодолимо поднималась горячая волна желания. Я слишком долго предавалась тоске и унынию, и теперь каждая клеточка моего тела рвалась навстречу другому телу, навстречу теплу и нежности, запретным, но от этого еще более сладостным.

– Мы ни о чем не будем жалеть, – шептал мне на ухо Пол.

Он покрывал мое лицо мелкими частыми поцелуями, руки его по-прежнему ласкали мои соски. Потом он спустил с моих плеч ночную рубашку и приник губами к моей груди. Я тихонько постанывала, изнемогая от наслаждения. Язык отказывался мне повиноваться. Закрыв глаза, я ощущала, как он навалился на меня всем телом – одуревший от страсти, полный решимости сломить не только мое слабое сопротивление, но и власть судьбы, а заодно все человеческие и божеские законы, отвергающие нашу любовь.

– Я люблю тебя, я так тебя люблю, – твердил он, и сладостная музыка этих слов заглушала слабый голос рассудка.

– Черт побери, чем это вы тут занимаетесь, бесстыдники?

Голос дедушки Джека раздался как гром среди ясного неба. Пол мигом скатился с кровати, я судорожно оправила рубашку. Дедушка Джек стоял в дверях, подобно грозному призраку, – седые космы торчат в разные стороны, глаза налиты кровью. Он так раскачивался, словно по дому гулял ветер.

– Ничем, – пробормотал Пол, поспешно застегивая штаны.

– Ничем? – рявкнул дедушка. – Это ты называешь ничем, паскудник?

Он шагнул в сторону Пола, испепеляя его взглядом. Несмотря на то что дедушка все еще был пьян, он понял, кто перед ним.

– Э, да это мальчишка Тейтов! – буркнул он. – Тот самый, что давно за ней ухлестывает!

Пол молча переводил взгляд с меня на дедушку и обратно.