Серж Резвани - Любовь напротив

Но именно между Мари и мной изменились отношения после той памятной ночной прогулки по Парижу, которая закончилась, как я уже говорил, вполне благопристойно в нашей старой квартире. Очарованная, надо полагать, привлекательным обликом «пары» в лице Алекс и Шама, Мари захотела, чтобы мы с ней стали немного ими… оставаясь, тем не менее, самими собой… она и я, я… и, тем не менее, мы… но уже не совсем те самые мы… Так сказать, серьезная проблема, известная всем прирожденным актерам. Под влиянием внешне спокойной чувственности, исходившей от Алекс, и женственности, которой был пропитан их союз, у нашей почти развалившейся пары внезапно открылось «второе дыхание». Можно сказать, что сущности Алекс и Шама отпечатались на нас… нет, правильнее будет сказать просочились в нас. Находясь поблизости от них, мы с Мари, как актеры, начали вбирать их в себя. С той ночи, которую они провели на диване в салоне по соседству с нашей спальней, Мари стала вести себя по отношению ко мне несколько необычным образом… скажем так, забытым. Прижавшись к моей груди с неожиданной нежностью, она шептала мне на ухо те милые глупости, которые диктует женщине только любовь или же великое желание любить. Я слишком хорошо знал свою супругу, чтобы поверить в это, и с восторгом увидел в ее неосознанной игре совсем другую Мариетту, которую сладкая дрема, казалось, овеяла малой толикой той потаенной страсти, что бушевала в душе Алекс и не осталась незамеченной для Мари. По ее поведению я понял, что она ощущает себя одновременно и Мариеттой, и Алекс, тогда как я… несомненно, я был для нее и Шамом, и самим собой, когда входил в нее… Но мне в полудремотном состоянии грезились стоны не Мари, а конечно же Алекс. Я мог бы сказать: мы трахались, как никогда раньше; я мог бы сказать и так: я трахал ее, как никогда раньше; а еще я мог бы сказать: она побудила меня трахать ее, как никогда раньше… Знаю, мне следовало бы написать: «Мы восхитительно занимались любовью». Но для меня слово «трахаться» обозначает взаимное проникновение и смешение наслаждения в большей степени, чем словосочетание «заниматься любовью», в котором, согласитесь, глагол «заниматься» сочетается со словом «любовь» как корова с седлом, ибо любовью не занимаются, в ней растворяются — особенно мы, мужчины. Ощущая себя этакими гибридами, мы с Мари трахались так, словно нас было четверо, и в раздвоении сознания испытывали странное ощущение удвоения наслаждения. Пока Алекс и Шам безмятежно спали, не раздеваясь, на диване в гостиной, хозяева-актеры, проникнувшиеся их духом, без всяких стеснений ловили кайф вчетвером. Восстановление сексуальных отношений с Мари было самым большим сюрпризом, который преподнесли нам Шам и Алекс. И чудо заключалось в том, что с тех пор, каждый раз, когда мы встречались вчетвером, нас с Мари всегда непреодолимо влекло друг к другу. Этому способствовал еще и перерыв в работе у Маридоны: фильм был закончен, а съемки следующего начинались в Риме через несколько недель. Так что она ненадолго избавилась от мучительных тревог и невыносимой лести, которые во время съемок фильма превращают звезду в капризную супер-стерву или, говоря по-простому — в сексуально озабоченную сучку.

— Мой милый Дени, — сказала она в ту удивительную ночь, когда мы опустились с небес на землю, — ты можешь пообещать мне одну вещь?

— Все, что пожелаешь, Мариетта, — настороженно ответил я, чувствуя, что она потребует от меня чего-то неприемлемого.

Мы лежали, прижавшись друг к другу и переводя дух, умиротворенные и примирившиеся. Мари накручивала на палец короткие светлые волосы, которые густо росли у меня на груди в виде своеобразного двухголового орла. Вообще, я заметил, что большинство женщин, приходя в себя после блаженства любви, развлекались так же, как и Мари. Нежная и смиренная, напряженная и требовательная, она произнесла:

— Я прошу тебя отказаться от нее.

— Как! Но, Мари, разве ты забыла наш договор?

— Я прошу тебя бросить эту затею.

— Но, Мари…

— Прошу тебя, не заставляй меня участвовать в этом.

— Но, Мари, вспомни, ты мне пообещала.

— Малышка Марс… любая другая… но не Алекс.

— Вот как? И почему не Алекс?

— Потому что… она, я этого не вынесу.

— Неужели? А другую можно?

— Всех, кого хочешь… но не ее. Я тебя умоляю.

— Ты ревнуешь? Мари, ты ревнуешь к Алекс?

Она замолчала, недовольно надув губы.

— Я не потерплю, чтобы думали, будто…

— Ты, Мари! Этого не может быть!