Серж Резвани - Любовь напротив

— Она долго не отпускала меня, — добавил я, — и даже рассказала, как затащила вас к себе, когда у тебя, Шам, был приступ малярии…

И тут я произнес имя Габриэля, внимательно следя за реакцией Алекс. Разве я не был таким же Габриэлем? Мне показалось, что в ее глазах промелькнуло выражение грусти, но вслух она сказала, что их удивило такое внезапное изменение поведения Габриэля по отношению к ним. В свою очередь, Шам поддержал ее:

— Мы его очень любили… Жаль.

Возможно ли, чтобы внешне все было так просто, так ясно? Куда делись их сомнения, разногласия, боязнь остаться в одиночестве? Может ли между ними существовать такое исключительное чувство, при котором все остальные люди остаются для них только друзьями, с которыми они делят радости и печали, и которых очень любят?

Внезапно я почувствовал отвращение и ненависть к их образу, проникнутому духом уверенности и спокойствия. Да, я ненавидел красоту Алекс, мучительное влияние Шама, это место — подобие крошечного островка, вознесенного над Парижем, на котором существовали только эти двое, запертые в своем личном раю… С чувством стыда я должен признать, что, по примеру Мириам, желал им… да, сейчас я уже могу в этом сознаться, желал им взаимного недоверия, ссор, короткой цепочки, которая связывает пары, но быстро рассыпается под напором злости; про себя я даже пытался их сглазить — я не шучу! — но спустя мгновение был готов пылко обнять их обоих. Но что больше всего меня пугало и окончательно лишало всякой надежды, так это то, что я принял их как единое и неразделимое существо, и что я был влюблен в это цельное, чудовищное создание.

В тот вечер я уходил от них с чувством глубокой печали, унося с собой, словно невзначай, маленькое мраморное яблоко. Я думал об их друге Габриэле, который, должно быть, тоже сбежал от них, дав себе зарок больше никогда не возвращаться на их мансарду. Я злился на самого себя. Такой же алчный и бестактный, как «клиентка» Мириам, я без конца докучал им, вертелась в голове унылая мысль; а куда подевались мое хваленое обаяние и непринужденность? Я с ностальгией вспомнил тот день, когда Верне впервые привел меня к ним домой. Все тогда было предельно ясно, каждое слово, каждый взгляд попадал, как мне казалось, в цель. Я был совершенно уверен, что выиграю пари. Спускаясь по лестнице, я достал из кармана пилку для ногтей и несколько раз перечеркнул нацарапанные мною надписи. Выйдя на улицу из затхлого подъезда, я не смог удержаться и обошел дом вокруг, чтобы еще раз посмотреть на их окно. Оно сияло под самой крышей, словно маленькая квадратная звезда… Я уныло побрел к машине, которую оставил перед их подъездом.

Что теперь делать? И вдруг я вспомнил, за прошедшие сутки я не ел и почти не спал, если не считать сном краткое забытье в ловушке стройных женских ног… Кроме того, чрезмерное количество оргазмов, выдоенных из меня непредвиденными партнершами, заставляло меня сомневаться в реальности пережитого. Один, два… ну, пять… но чтобы больше… хм! Ладно, проехали! Я прикинул варианты дальнейших действий, их у меня было три: либо вернуться к нам, но я опасался застать дома Мари, хоть одну, хоть в компании, либо снова попытать счастья у малышки Марс, либо прямиком отправиться к будущей полицейской в дом напротив… Но при одной мысли о том, что ее придется ублажать… бр-р-р! Я в нерешительности взялся за ручку двери «Бьюика», и в этот момент из подъезда выбежал Шам. Что случилось? Как оказалось, его охватили угрызения совести за то, что он отпустил меня одного в расстроенных чувствах, и он быстренько последовал за мной, чтобы предложить вместе поужинать в маленьком ресторанчике, расположенном в нескольких кварталах от их дома.

— Алекс уже одевается, — сказал он, — и спустится через пару минут.

И снова, вместо того, чтобы просто принять их предложение, я попытался навязать им свое. Алекс уже подходила к нам, и я решил, не оставляя им времени на размышление, заманить их в русский ресторан неподалеку от Елисейских полей. «Там ты увидишь, Алекс, с каким удовольствием Шам окунется в атмосферу… э-э… э-э…» Стоило ли заканчивать эту глупейшую фразу? Но мне так хотелось вытащить обоих из их маленького замкнутого мирка и ввести в свой мир, мир актеров, киношников — людей, привыкших к ночной жизни, к которым принадлежала Мари, я сам, Верне и та же Сара Марс после развода с Шамом. В общем, взяв Алекс и Шама под руки, я легонько подтолкнул их к машине.

Мы проезжали недалеко от недостроенного особняка, купленного Маридоной, и я, несмотря на позднее время, зачем-то потащил их на стройку под предлогом того, что Шаму следует увидеть стены, на которых в скором времени займут свои места его картины. Не найдя ни одного выключателя, мы обошли большие развороченные комнаты при слабом, колеблющемся свете моей зажигалки. Руководствуясь архитектурным планом, приколотым к стене, я подробно рассказал о проекте реставрации этого греческого дворца в миниатюре, построенного еще в тридцатые годы. Мы сбились в тесную кучку перед планом, и моя рука самым естественным образом легла на плечо Алекс. И она отреагировала на это самым естественным образом, не сделав ничего, чтобы я убрал ее. Я чувствовал ее запах, тепло ее тела; а когда пышные волосы Алекс упали мне на лицо, я незаметно для нее поймал губами тонкую шелковистую прядку и задержал ее во рту. Алекс вела себя, как ни в чем не бывало, она словно не замечала моей смелости: руки на плече, лица, окунувшегося в облако ее волос, и особенно соприкосновения наших тел. Когда мы выходили, спотыкаясь о кирпичи и обрезки досок, я будто невзначай взял ее за плечи и, прижав к себе, повел через сад, заваленный деталями гипсовой лепнины и строительным мусором. Алекс не противилась этому подчеркнуто интимному жесту, я чувствовал, что она не знала, что он означает для меня, и даже не отдавала себе отчет в том, что я, по сути дела, обнимаю ее. У самой машины она выскользнула из моих рук и грациозно скользнула на переднее сиденье. Шам последовал за ней и сел рядом. Заводя мотор, я увидел в тусклом свете приборной доски, как рука Шама легла на колено Алекс. Я почувствовал острейший укол ревности. И всю дорогу до ресторана против воли косил глазом в их сторону. Но когда рука Шама скрылась из вида, зажатая между круглых колен женщины, которая сводила меня с ума, я едва сдержался, чтобы не направить «Бьюик» во встречную машину или в стену здания. Когда я припарковал машину перед рестораном, мы вошли внутрь, не обменявшись ни единым словом.