Дан Цалка - На пути в Халеб

Кто-то тронул его за руку. С изумлением он увидел перед собой одетого в черное человека с седыми бровями — доктора Руссо. Несмотря на приклеенные усики и спадавшие на лоб крашеные светлые волосы, несмотря на массивные очки в роговой оправе и твидовый костюм, Руссо узнал его и стоял теперь рядом, не глядя на Исмара и не произнося ни слова. Мгновение спустя он неторопливо покинул кафе.

Исмар расплатился и вышел следом. Руссо спустился в метро, сел в вагон, а когда в тот же вагон вошел и Исмар, сунул ему в руку визитную карточку. Вид француза внушал доверие, и вечером того же дня Исмар стоял перед чугунными воротами в Наи и дергал ручку звонка. На пороге темного дома появился Руссо, пожал ему руку и, не зажигая света, провел в большую комнату с высоким потолком.

— Мой дорогой друг, — начал он, — приношу свои извинения, но вы выглядели совершенно больным. Лицо исцарапано, руки дрожат. Вот я и подумал, что вам, возможно, требуется помощь. Я давно не видел господина Камина, был занят. Я прав? Вам требуется помощь?

— Вы врач?

— Вы, видимо, имеете в виду моего брата Жерома. Но и я тоже некогда изучал медицину. Я — психолог.

— Есть у вас ванная? — спросил Исмар Леви. — А то мне приходится умываться только над раковиной.

— Подождите здесь, а я приготовлю горячую воду, — ответил Руссо.

Почти час провозился Исмар в ванной. Когда он вернулся, на его лице не осталось ни усов, ни бакенбардов, волосы были коротко подстрижены.

— Слушаю вас, друг мой, — начал Руссо.

Исмар с сомнением взглянул на собеседника.

— В последнее время со мной случалось нечто, чему я не могу найти объяснения. Я был угнетен, я просто заставлял себя встать с постели и поесть. Все казалось мне серым и никчемным. Однажды ночью я спал в лесном домишке, а когда проснулся, солнце ярко светило в окно… Даже не знаю, как вам сказать об этом: стекло раскололось под напором света и солнечного тепла, и каждый осколок сиял, а за окном шевелились деревья и кусты, словно тайная радость переполняла их. Я решил, что это знамение. Что в тот миг я заново родился. Вечером это чувство исчезло, и с тех пор, с небольшими перерывами, я пребываю в постоянном страхе, какого никогда прежде не знал. А поскольку моя мать сошла с ума, когда была в моем теперешнем возрасте, я опасаюсь, что это начало…

Руссо надолго задумался.

— Хотите посетить мою небольшую клинику?

Исмар отрицательно покачал головой.

— Мне трудно ответить на ваш вопрос, — сказал Руссо. — Мы слишком мало знаем о подобных вещах. То же самое можно сказать о начале всякой болезни — предположим, у вас поднялась температура, вы кашляете, едва стоите на ногах, но значит ли это, что вы непременно заболеете тяжелым гриппом? Кто знает?

— Но таковы симптомы?

— Не исключено.

— Это признаки душевной болезни?

— Возможно, — сказал Руссо. — А возможно, вы стоите перед неразрешимой или невыполнимой задачей. Возможно, вас мучают угрызения совести.

— Однажды я навещал свою мать в лечебнице, и она сказала мне: «Знай, Исмар, в целом мире нет большего одиночества».

— Дорогой друг, позвольте мне помочь вам…

— Я начинаю сходить с ума?

— Я так не думаю.

Настенные часы пробили одиннадцать. Исмара колотила дрожь.

— С вами случалось что-нибудь еще… кроме стекла?

— Были еще странные вещи, но мне не хочется о них говорить. Только этот вечный страх гложет меня и мешает жить.

— Если вы не хотите прийти туда, где я мог бы оказать вам помощь, может быть, вернетесь домой?

Исмар выглядел смущенным.

— Ханан, человек, у которого я живу, тоже не в состоянии отличить кажущееся от действительного.

— Простите? — переспросил Руссо.

— Я прочел, что крупные нацистские организации готовятся снова захватить власть в Германии. Что Гитлер жив и вот-вот начнется война.

— В какой газете?

— В кафе… там лежали разрозненные страницы…

Руссо не понял, что ему задали вопрос. Он улыбнулся Исмару и высказал все, что он думает по поводу буйной фантазии их желтой прессы.

— А вы как считаете?

— Мой дорогой друг, это даже хуже, чем тупоумие.

Исмар поднялся и надел пальто.

— Что произошло с вашим лицом?

— Так, царапины.

— Да, но откуда? Я хотел бы знать.

Исмар смутился и потупился.

— Я избил проститутку.

— За что?

— Из нее вышло что-то нехорошее, — тихо ответил Исмар.

— Вы полагаете, в проститутках есть что-то плохое?

— Нет, нет, — пробормотал Исмар, внезапно охваченный непонятной робостью.