Улья Нова - У нас будет ребёнок! (сборник)

– Ну все, все, ты же знаешь, что я не люблю…

– Эти сюси-пуси, – засмеялась сквозь слезы Дарина, – да, знаю.

– Люба, открой дверь! Открой немедленно, слышишь! – Трофимов колотил в дверь ванной, за которой рыдала его беременная жена, мать его будущего – второго – сына.

– Уйди от меня! – сквозь рыдания кричала Любочка. – Ненавижу тебя, не-на-ви-жу! Ненавижу, слышишь? Никогда тебе этого не прощу!

В ее голосе звенела такая ярость, что Трофимов вконец растерялся. Он понимал, что жена его сошла с ума, понимал, что она обижает его незаслуженно, но водопад ее отчаянья был так велик и стремителен, что размыл панцирь хладнокровия, в который обычно был одет Трофимов. Без панциря Трофимов чувствовал себя слабым и беззащитным. Прислонившись к двери и чуть не плача, он молил:

– Любочка, да при чем же здесь я?! Пол ребенка не зависит ни от чьих желаний!

– А, не зависит! – гневно крикнула его жена. – Женщина – земля, семя в нее кидает мужчина! Ты хотел первого, а теперь и этого! Это все ты, ты!

И завывания за дверью продолжились с удвоенной силой.

Изнемогая от страха, Трофимов несколько раз пробежал коридор туда и обратно. Он относился к редкому типу убежденных семьянинов и сор из избы выносить не любил. Но сейчас был исключительный случай. Каким-то внутренним чутьем Трофимов угадывал, что вызвать Любу на переговоры удастся только женщине, потому что только женщина знает слова, способные вернуть его жене разум. Он запнулся о телефонный шнур, стукнулся лбом о косяк и в ту же секунду понял, кого звать на помощь. Катя Зимина знала Любочку почти всю жизнь, потому что дружила с ней с первого класса начальной школы. Потирая лоб, Трофимов призывал Катю бросить все дела и мчаться в такси, потому что их с Любой дом сотрясает катастрофа.

Через полчаса Катя прибыла. Катя и Трофимов склонились головами в кухне, заняв стратегическую позицию, из которой просматривалась дверь в ванную.

– Сегодня узнала, – торопливо докладывал Трофимов. – С УЗИ пришла, будто сумасшедшая, глаза дикие… И сразу в ванную!

Они одновременно посмотрели на дверь ванной. Из-за двери не доносилось ни звука.

– Может, она уснула? – предположила Катя. Подошла к ванной:

– Любаня, это я… Выходи!

Из-за двери раздался такой грохот, что Катя отскочила в коридор. Трофимов схватился за голову. Зачем-то пояснил:

– Баночка с солью… в жестяной коробке.

– Люб, ну что ты, в самом деле? – укоризненно начала Катя, осторожно подбираясь к ванной. – Ну, вот у меня две девки, и что теперь? Я тоже второго мальчишку хотела! Тоже переживала, а теперь надышаться не могу! Не гневи Бога!

В ответ ей послышались звуки ударов тяжелых предметов о кафель, прерывающиеся набирающими силу рыданиями.

– Да у нее истерика, – охнула Катя. – Ей бы успокоительного выпить!

Натолкнулась на отчаянный взгляд Трофимова и замолчала.

– Лезвий там нет?

– Да ты что! – отшатнулся Любин муж. – Ну не настолько же!

Катя строго посмотрела на него, что означало: все может быть. Пояснила веско:

– Не порезалась бы, пока все там колотит…

– Родителям Любкиным звонил? – Катя по-будничному вытащила из сумки кулек с конфетами, поставила на плиту чайник. Когда чай нагрелся, налила себе чая и, прихватив вазочку с конфетами, пошла в комнату. Трофимов плелся за ней.

– Так что родителям?..

– Не звонил! Они на даче за городом. Не стал их волновать.

– Еще попытаемся?..

– Нет уж, – решительно отказался Трофимов. – Давай подождем, пусть остынет… Она, видишь, сразу реветь начинает, а ей реветь вредно. А так есть, может, захочет, устанет…

Он с надеждой смотрел на подругу жены.

– Измором, значит, будем брать, – усмехнулась Катя.

В комнате, на полу у дивана, лежал большой узел, связанный из простыни.

– Вот, – кивнул на узел Трофимов, – собрала мальчишечью одежду детскую, хотела отдать. Так уверена была…

Он протянул Кате открытку. На лицевой стороне открытки Катя увидела девочку, сидящую на лугу, всю в луговых цветах. Девочка была смутно похожа на Любу – такая же большеглазая, курносенькая, с ямочками на щеках. На видных из травы плечах девочки лежали бретельки от сарафана, а голову в льняных волосах украшал венок из ромашек.

На обороте было крупно написано Любиным почерком: «Надежда Юрьевна Трофимова».

– Крушение надежды, значит…

– Слушай, ты покарауль, а я до аптеки добегу, – спохватился Трофимов. – Посмотрю, что беременным для успокоения можно…