Татьяна Полякова - Лучшие хвостатые сыщики

Невольно вспомнилась и та красавица, с которой они были недолго и неинтересно вместе. Это она сказала, что Делон самый красивый мужик на свете. И что если бы он был моложе, она бы поехала во Францию и бросилась бы под его автомобиль.

Антон искренне посмеялся.

— Ты, конечно, очень хороша собой, но идеи и повадки у тебя, как у девушек, которые ловят клиентов на Кольцевой. Скажу тебе правду, чтобы ты не мучилась. Это и сейчас, в его восемьдесят, не прокатило бы. Там терпели крушение такие красавицы, какие тебе и не снились.

Она тогда по обыкновению глупо надулась. К чему он ее вообще вспомнил? А, не ее. Делона. В качестве авторитета. А он, Антон, попал на поле тонких отношений и нежных чувств. Не очень просто, но и совсем неплохо.

А вот и теща. Каждое утро теплится надежда, что такт заставит ее проспать их утренние сборы, прогулку с собакой и быстрый завтрак. Но надежда никогда не сбывается. Елизавета Петровна всегда появляется из своей комнаты уже тщательно причесанной, строго и элегантно одетой. Хоть бы раз вышла в халате, это внесло бы в ее облик что-то человеческое. В смысле — домашнее и семейное. Но она каждое утро встречает его как полузнакомого, не очень приятного и откровенно лишнего человека. Он женат на ее дочери год! Нет, поведение тещи, конечно, безупречное, но если Таня ни в каком случае не боится, что корона спадет, ее маман никогда о короне не забывает. Древний род — это вам не хухры-мухры… Нет, ему очень приятно, что у нее древний род. Что она родила такую удивительную дочку. Но почему она не может себя вести проще? Зачем стоять, как статуя, с таким выражением лица? Поджатые губы, высокомерный взгляд. Его вообще-то тоже не в капусте нашли.

— Доброе утро, — изрекла Елизавета Петровна. — Антон, у меня к вам нижайшая просьба. Не нужно вешать эту собачью… сбрую на нашу общую вешалку. И вообще это нужно постоянно мыть. Вы же знаете, что у меня коллекция. Есть уникальные экспонаты, которые могут пострадать от пыли.

— Мама, — простонала Таня, — шлейка Вероны здесь висела и до Антона. И ты почему-то этого не замечала, и твои экспонаты не страдали. Я тщательно мою и собаку, и ее вещи. Зачем ты придумываешь эти претензии к моему мужу? Такое впечатление, что тебе однажды очень понравился результат, и ты хочешь его повторения.

— Стоп, — сказал Антон. — Никаких выяснений. Я все понял, Елизавета Петровна, мы что-то придумаем. Все, пошли, Таня, Верона.

В лифте он посмотрел на Таню. Лицо расстроенное, слезы близко. Они вышли на улицу, пошли в сквер. Антон взял жену за руку.

— Возможно, твой вывод верен. И твоя мама, не отдавая себе отчета, на самом деле действует по уже проверенной однажды схеме. Причина не является чем-то страшным. Я не чувствую какой-то ненависти ко мне. Возможно, это что-то вроде материнской ревности. Вы долго жили вдвоем.

— Но что же делать? — в Таниных глазах все же заблестели слезы. — Я люблю тебя. Я боюсь, что ты меня бросишь.

— Размечталась. Давай все же размышлять логически. Твой первый муж на самом деле хам, нахал, бездельник. Сейчас альфонс, как тебе известно. Почему твоя мать должна сразу поверить другому, чужому для нее человеку? Она не доверяет не столько мне, сколько твоему выбору. Вот и все. Что делать? Жить! Шить, как поется, платья из ситца. Я не собираюсь лезть из кожи, носить букеты твоей матери, беседовать с ней о коллекции. Мне она неинтересна, и не факт, что Елизавета Петровна захочет говорить со мной о самом дорогом. Ты же видишь, она пока вообще не сильно хочет со мной общаться…

— Но год! Мы живем вместе год!

— Я тебе отвечу. Для меня этот год пролетел как пять минут. Работа, поездки с квартиры на квартиру, Верона… Мы видим и слышим только друг друга. И если совсем по чесноку, мы Вероне уделяем гораздо больше внимания и любви, чем твоей маме.

— Я люблю маму. Очень.

— Не сомневаюсь. Но это все по умолчанию. Она имеет право этого не видеть. Она наполнена раздражением, а для него легко найти причины. В доме сначала появляется ненужная ей собака, потом еще менее нужный мужчина.

— Ты сказал про цветы. А если действительно попробовать?

— Нет. Я никогда никому не дарю эти убитые цветы, которые на следующее утро будут пахнуть плесенью. Моя мама, например, больше радуется свежей кулебяке. Я не собираюсь себя ломать, подлизываться. Я люблю тебя, я привык к этой собаке, привыкну и к фокусам твоей мамы.

— Понятно, — сдавленно сказала Таня. — Значит, бросишь.

— Ох, какая дурочка! Только это тебе и надо было написать в резюме.