Сергей Лысак - Капитан «Летающей Ведьмы» (Септология)

Отсек всё больше погружался в темноту. Тусклый свет отражался от золотых погон на плечах лейтенанта, но был уже не в силах разогнать мрак. Старший офицер прилагал все силы к тому, чтобы не потерять сознание, ибо понимал – в этом случае конец.

Передохнув и прослушав обстановку за бортом, он опять взялся за молоток, хотя уже еле-еле удерживал его в руке. Дышать было нечем… Неожиданно ему показалось, что в отсеке стало светлее. Удивленно подняв глаза, лейтенант увидел, как в самом центре отсека появился сгусток белого света. Он увеличивался в размерах и, вытянувшись по высоте, принял очертания человеческой фигуры, облаченной в какую-то длинную, ниспадающую складками одежду. Лицо незнакомца было трудно разобрать из-за постоянно проходящим по его фигуре волнам света.

— Ну вот, уже и галлюцинации начались, — подумал лейтенант. Он не испугался. От парившей в центре отсека фигуры не исходило агрессии, а наоборот, исходило какое-то чувство умиротворенности. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Твой жизненный путь подходит к концу, Николай, — неожиданно подал голос незнакомец. Звука не было слышно, но лейтенант ясно слышал его голос в своем мозгу.

— Кто ты?

— Ты не поймешь. Чтобы тебе было понятнее, считай меня своим Ангелом-хранителем…

— Что тебе нужно? Я уже умер? — слова еле слетали с губ офицера, но незнакомец его понимал.

— Нет, ты ещё жив. Я давно смотрю за тобой. Скажи мне, зачем тебе это нужно? Ты изо всех сил цепляешься за жизнь, хотя прекрасно понимаешь, что никто тебя не спасёт. Все твои товарищи мертвы и надежды на помощь нет. Ведь у тебя есть оружие, и ты можешь в один момент прекратить свои мучения. Вместо этого ты продолжаешь терпеть невыносимые страдания, понимая, что это совершенно бессмысленно. Почему?

— Потому, что я люблю жизнь и никогда не откажусь от нее. Мне очень тяжело сознавать, что это конец. Ведь жизнь – это самое ценное, что есть в мире…

— Но ведь ты видишь, какой бывает жизнь. Ты воин и ты много раз видел кровь и смерть. Неужели, ты не хочешь забыть всё это?

— Нет, не хочу… Я хочу жить и помнить…

Незнакомец внимательно смотрел на лейтенанта и молчал. По нему было ясно, что он обдумывает что-то очень важное. Наконец, принял решение.

— Что ж, это похвально. Твое желание исполнится, Николай. Ты достоин жить. И ты будешь помнить все. Покойся с миром, храбрый воин. Твоё время скоро придет.

Фигура незнакомца потускнела и растаяла в воздухе. Отсек снова погрузился во тьму. В тот же миг молоток выпал из ослабевшей руки, и голова лейтенанта упала на грудь. Всё было кончено. "Барс" принял свою последнюю жертву. Больше на борту подлодки не осталось живых…

— Пульс и дыхание в норме, давление в норме, сознание восстановлено! — неожиданно донеслось до слуха Николая. Он с трудом открыл глаза. Голова сильно болела, во рту был металлический привкус но, тем не менее, свежий живительный воздух, совершенно не похожий на отравленный воздух подлодки омывал его лёгкие.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил его кто-то в белой маске, закрывавшей лицо.

Николай про себя отметил, что разговаривают по-русски, значит он у своих. Непонятно только где – в Гельсингфорсе, или другом месте? Получается, их всё-таки спасли?

— Голова страшно болит, — еле выдавил из себя Николай и не узнал своего голоса.

— Ты помнишь, что с тобой случилось?

— "Барс", скорее всего, подорвался на мине… Я был в кормовом торпедном отсеке во время взрыва…

— У неё бред. Какой-то барс, мины… Пускай поспит ещё! — раздался тот же голос и сознание Николая помутилось.

Николай проснулся и понял, что лежит в постели, укрытый одеялом. Голова больше не болела, во всем теле чувствовалась лёгкость, только очень хотелось есть. Сколько же он был без сознания и кто всё-таки вытащил его на поверхность? Есть ли ещё кто-нибудь среди спасенных? Ответ можно получить, только когда придет кто-то из врачей. В том, что он находится в госпитале у своих, Николай не сомневался.

Открыв глаза, он увидел, что находится в небольшой комнате, ярко залитой солнечным светом. Обстановка была совершенно незнакомой. Просторная широкая кровать, на которой он лежал, находилась в углу, невысоко возвышаясь над полом. Одну из стен комнаты почти целиком занимало огромное окно, через которое был виден начавший желтеть осенний лес. В другом углу стоял стол с какими-то непонятными приборами и ещё один стол с парой стульев стоял под стенкой. На одной из стен висело зеркало. Несмотря на то, что окно было закрыто, воздух был удивительно чистым и свежим.