Михаил Федотов - Я вернулся

Вероятно, актеры говорили вообще о своем, не по пьесе, о том же, о чем говорила вся страна. А в зале были одни казахи, которых я сначала принимал за якутов, и они тоже не бельмеса не понимали. А настоящие редкие якуты были с театром Ойунского в сговоре.

Почти все действие происходило на эшафоте из свеженькой доски. В Якутии мало корабельного леса, и это могло символизировать «богатскую» обстановку. Эдмонд пробежал по сцене с двумя хохочущими шлюшками. Но, может быть, это был Освальд, нужно посмотреть по пьесе. Я такого вообще не помнил. Пришло двое в мерлушках. К шуту я постепенно начал привыкать, но чтобы совсем не привыкнуть, я решил после первого акта сбежать. Я чувствовал, что у меня терялись вкусовые стандарты. То ли спектакль был достаточно крепким, то ли якуты меня просто убаюкивали. Рядом со мной на литерных местах спала женщина. Видимо, это была критикесса из театрального журнала, это у них считается очень профессиональным, сразу немного подремать. У Шекспира запас слов двадцать тысяч, вдвое больше, чем у Бэкона и Пушкина. Как там они справились в Якутии! В Израиле известно, что любой текст, переведенный на иврит, становится в четыре раза короче. Это колоссальная экономия бумаги и времени. Входит Гонерилья и гонит Лира взашей вместе с его отрядом, я бы сделал это еще раньше. Лир сидит на полковом барабане, а его отборные воины пляшут вокруг шаманский танец. Это лучшая сцена спектакля! «Лир пурдуре король!» — говорит шут. Гонерилья как фигуристка в прозрачном трико, но грудь не рассмотреть. Меня это интересует в чисто этнографическом смысле. Приходит какой-то товарищ в шубе, похожий на Александра Герцена. Графа Глостера играет заслуженный артист Федотов, но я не могу понять, кто из них Глостер. Но меня успокаивает, что на сцене есть мой однофамилец. Я думаю, что якуты — это все-таки потерянное еврейское колено. Все три дочки по-якутски называют Лира «аба», это очень подозрительно. Не хватало только, чтобы вся республика Саха, вся татарская орда с фамилиями Степанов и Федотов двинулась в Израиль. Особенно после того, как я оттуда уехал. Для меня бы это в Израиле было бы единственной отдушиной.

Действие продолжается. Весь королевский двор по очереди взбегает на эшафот, говорит слова, а потом с гневом отворачивается. Удивительно сильные эмоции. Спектакль немножко напоминает театральное представление в «Гекльберри Финне». В маленьком американском городке два жулика — король и герцог — бегают голые по сцене и кричат. Я уверен, что там, в далекой Якутии, артисты играют совсем в другой одежде, просто на фестиваль они приехали кто в чем. А там по весне, когда кричат олени и идет нереститься рыба, они не станут играть трагедию в этих линялых черных костюмчиках. Эдмонд ходит по сцене с бутылкой и олицетворяет порок. На сцене массу времени проводит один очень толстомордый, который в какой-то момент режет себе руку офицерским кортиком. Это очень важный момент пьесы — теперь я могу разобраться по тексту. Батюшки, ведь руку себе режет именно Эдмонд. Кто же тогда плохой в белом костюме? Может быть, это и есть Федотов? Половина труппы — заслуженные артисты. Я бы тоже очень хотел быть заслуженным артистом. Я бы всем так и представлялся — «Михаил Федотов, заслуженный деятель искусств Якутии».

На сцене вся кавалькада наконец перебирается ко второй дочери, от которой я немного плыву. Она похожа на одну из моих бывших жен, с которой я много лет не разговариваю. В охране два человека в противочумных костюмах. Но все-таки стало больше пахнуть средневековой Англией. Кент похож на зав. стойбищем, а герцог Корнуэльский на «Карьеру Артура Уи». Все жутко орут неземными голосами. Зав. стойбищем сажают в колодки. Во рту у него замечательный золотой зуб, который поблескивает под юпитерами. Мне бы такой зубец очень не повредил. В общем, Шекспир тут навалял такую пьеску для республики Саха, что атас. Лир видит того в колодках и остается этим очень недоволен. Говорит: «Коахен каппабар ахха ухху!», грозит пальцем своим пожарникам и убегает. Стало потише. Шут все-таки ничего себе шут. И еще мне нравится Регана, на которой я мог бы жениться. Ее зовут Е.Сергеева, надо будет запомнить. Красивое якутское имя.

Лир все время держится за очень длинный хвост какого-то животного, у него такой символ власти. Девчонки все в мокасинах. Снова входит Е.Сергеева вместе с Артуром Уи, у нее действительно красивые ноги и коса до колен. Я торчу.

«Менкебехен Кент!» — говорит Король Лир. Я не перевожу.