Генрих Бёлль: Ангел молчал

— Подумаем о том, — воззвал священник к мраморному ангелу, — что и мы, мы тоже всегда стоим на пороге смерти. Media in vita, как сказано в одном средневековом стихотворении, — посреди жизни. Вспомним о ней, нашей дорогой покойнице, — любимой, осыпанной земными благами, окруженной многочисленной и влиятельной родней, которой наш город столь многим обязан, — вспомним же о ней; как внезапен был зов Господа, пославшего к ней своего незримого гонца…

На миг священник смущенно умолк: ему померещилось, будто не запятнанная грязью голубоватая мраморная щека ангела дрогнула от улыбки, и он испуганно обвел глазами скопище зонтиков, выискивая то место в толпе, где материя на зонтиках была особенно гладкая и дорогая…

— Каким ударом было для всей семьи известие о ее внезапной кончине!

Его взгляд переместился с рядов зонтиков туда, где небольшая группа людей покорно мокла под дождем.

— Как должны сокрушаться о покойнице бедняки, утратившие с ее кончиной верную и надежную покровительницу. Так будем же помнить ее и молиться о ней, мы все, да, мы все, ибо ведь к каждому из нас в любой момент может явиться тот незримый Божий посланец. Аминь! Аминь! — воскликнул он еще раз прямо в мраморное ухо ангела.

— Аминь! — ответила толпа, и из глубины небольшой церкви эхо откликнулось глухим бормотаньем.

— Давайте встанем здесь, — сказал Фишер. — Здесь сухо.

Он помог тестю подняться и уступил ему плоское местечко на заду ангела, а сам перешел на его спину. Оба сняли шляпы, когда священник приступил к заупокойной службе.

Мраморный ангел начал медленно погружаться. Его округлая щека вжалась в мягкую землю, а не заляпанное грязью ухо мало-помалу потонуло в жидкой грязи…

— Я принес это, — сказал Фишер. — Вот оно.

Комперц взял из его рук узкую полоску бумаги и прочел текст. Его печальное лицо дрогнуло, и он тихо пробормотал:

— Последний привет от моего сына, свидетельство его ненависти, которую я так и не смог понять.

— Ты полагаешь, это подлинник?

— А я никогда и не сомневался.

Он медленно порвал бумагу и осторожно засунул обрывки в перчатку…

Внутри церкви причетник и священник поочередно читали латинские молитвы, и Фишер с Комперцем заметили, что священник на миг замешкался, не зная, куда следует бросить горсть земли. В конце концов бросил ее прямо на гроб, и крошки глины рассыпались по мраморным плитам…

Ангел молчал. Под тяжестью двух мужчин он покорно опускался все ниже и ниже, его великолепные кудри погружались в грязную жижу, а обрубки рук все глубже зарывались в землю.

Генрих Бёлль (1917–1985) — знаменитый немецкий писатель, лауреат Бюхнеровской (1967) и Нобелевской (1972) премий по литературе, президент германского и международного ПЕН-клуба, давно и хорошо известен в нашей стране, поскольку в России его издавали довольно много — больше, чем кого-либо из современных немецких писателей. Бёлль, мастер тонкого психологического анализа, понравился российским читателям своей душевностью, явной симпатией к людям трудной судьбы, а также непреклонной антивоенной позицией.

Как же могло случиться, что его роман «Ангел молчал» пролежал в пыльном архиве на чердаке более 40 лет и лишь в 1992 году, к 75-летию писателя, был опубликован в Германии, причем имел такой успех у критики и читателей, что через два года был переиздан?

У этой книги особая судьба. Работу над ней Бёлль начал в марте 1949 года, когда его родной Кельн еще лежал в руинах, а люди ютились в развалинах и жили впроголодь. Именно поэтому издательство посчитало книгу, повествующую о первых неделях после войны, несвоевременной: в 1949–1950 годах началось «немецкое экономическое чудо» и взгляды читающей публики были направлены вперед, в будущее.

Писатель, однако, настаивал, и в 1949 году с ним заключили договор, предусматривавший даже ежемесячное пособие автору с сентября по декабрь 1949 года в размере 200 марок (в следующем году — только 100 марок). Эта деталь показывает, в какой чудовищной нищете жил писатель: ведь к тому времени он уже был женат и у него было двое сыновей, содержание семьи требовало денег.

Финансовые трудности не раз заставляли Бёлля отрываться от романа и браться за другие работы, приносящие быстрые заработки, — рассказы для газет и журналов.

В 1950 году Бёлль надолго забросил работу над романом, хотя тот был уже почти готов и дважды одобрен издательством, потребовавшим лишь незначительных доделок. В семье писателя ожидали рождения третьего ребенка, и Бёллю пришлось даже какое-то время поработать мелким чиновником в городском магистрате. Тем не менее издательство требовало предоставить ему роман, и Бёлль вместе с женой за три недели перепечатал рукопись и отправил ее директору.