Тонино Гуэрра: Притча о бумажном змее

— Я не верю и половине того, что вижу.

— А я верю, и в два раза больше.

Тут Усман замечает, что дед спит. Его так и подмывает разбудить старика, но потом он начинает потихоньку одеваться, намереваясь уйти. Однако все же возвращается и терпеливо ждет.

А в пустыне в это время глаза любопытных не столько устремлены на небо в тщетной надежде обнаружить маленькую светлую точку, которая могла бы оказаться змеем, сколько на последние метры веревки, проходящие сквозь пальцы погонщика верблюдов. Купец очень мрачен. Обращаясь к тем, кто стоит поближе, он говорит так, будто вопрос касается больше их, чем его самого:

— Что же мне теперь делать?

Все молчат по той простой причине, что никто не знает, что отвечать. Погонщик продолжает с нарастающим раздражением:

— Не могу же я торчать здесь целый день.

Он смотрит на людей, и люди смотрят на него.

— Мне нужно пройти еще тридцать километров.

И опять люди смотрят на него, а он на них.

— А веревка? Ведь рыбаки ждут ее. Она им нужна для сетей…

Поскольку и теперь никто не реагирует, купец начинает кричать:

— А знаете, что я сделаю? Стяну ее вниз и пойду себе.

И, не ожидая ответа, он начинает тянуть, словно бы это самое что ни на есть простое дело. Но ничего не выходит: кажется, будто веревка привязана к скале. Погонщик близок к отчаянию, но все еще не верит своим глазам. Он поворачивается к любопытным.

— Не идет.

Кто-то смеется. Купец бросает в сторону насмешника испепеляющий взгляд и вновь принимается тянуть. Он парень крепкий и трудится изо всех сил, но усилия его напрасны: нить остается на месте. А тем временем наступает вечер. На горизонте еще видна яркая красноватая полоса; вся остальная часть неба уже потемнела. Погонщик верблюдов садится на песок, на него падают косые лучи — последние лучи дня. Любопытных поубавилось: одни сидят, другие растянулись на песке, как бы ожидая чего-то. Вдруг купец вскакивает на ноги, полный решимости разрушить сонное оцепенение, охватившее всех вокруг.

— Кто из вас купит мою веревку?

Один из присутствующих отвечает, с трудом подавляя зевок:

— Мы пришли смотреть, а не покупать.

Но погонщик верблюдов настаивает:

— А вы купите в складчину…

Однако он, видно, и сам не верит в то, что эти люди его поймут. И тогда он принимает решение, которое кажется ему единственно правильным. Подойдя к своим верблюдам, он привязывает конец веревки к сбруе, потом дикими криками заставляет животных подняться и тащит их за собой. Люди удивлены: они встают один за другим и преграждают ему дорогу. Кто-то говорит:

— Нет, ты не уйдешь.

— Я поступаю так, как считаю нужным.

Эти слова вызывают в толпе гул протеста. Вперед выходит моряк.

— Да нет, надо еще, чтоб мы были согласны.

Люди со всех сторон обступают купца. Тот глядит на них с вызовом, и в конце концов у него вырывается истерический крик:

— Пропустите меня!

Он обводит горящими глазами толпу и достает нож. Шаг вперед — и он с ними лицом к лицу.

— Меня никто не запугает, слышите?

Однако перед ним стена: все эти люди готовы подставить свою грудь под нож. Стоит долгое и напряженное молчание. Наконец купец подходит к первому верблюду и подносит лезвие ножа к натянутой нити, удерживающей змея:

— Или вы пропустите меня, или я перережу веревку.

Угроза производит впечатление — подобного никто не ожидал. Люди понимают, что этот тип способен на все. Они медленно расступаются, образуя коридор, и купец привычными хриплыми выкриками погоняет верблюдов вперед, а нож все-таки держит рядом с веревкой. Пройдя сквозь строй, он тут же осторожности ради поворачивается спиной к верблюдам и лицом к толпе. Внезапно раздается голос, заставляющий его вздрогнуть:

— Куда это ты собрался?

Перед ним стоит старик, Аксакал.

— А тебе что за дело? — огрызается купец.

Аксакал, встав перед верблюдами, поднимает руку, и животные останавливаются. Палкой, зажатой в руке, погонщик бьет верблюдов, но те застыли как вкопанные. Еще удар — безрезультатно. Купец снова подходит к Аксакалу. Наконец он понял, что старик обладает какой-то странной силой, и тогда, обращаясь ко всем присутствующим, он с тоской говорит:

— Черт возьми, может, вы объясните, почему вам так дорог этот бумажный змей? Я отдал вам всю свою веревку… но куда же, куда он летит?

— Он сам знает, куда ему следует лететь, — отвечает Аксакал, увидев, что никто из присутствующих не находит никакого объяснения.