Тонино Гуэрра - Амаркорд

— Стой! А ну иди сюда, свинья поганая! Висельник проклятый!

— Ага! Я подойду, а ты меня по шее!

— Да я тебе все кости переломаю!

Амедео рвется вперед, пытаясь поймать сына, но тот снова ускользает. Бобо бегает вокруг дома, жалобно вереща:

— Это не я!

— С завтрашнего дня никакой школы, никаких денег, будешь ходить со мной на стройку и работать чернорабочим!

— Ладно.

— Я тебе покажу «ладно», чертово отродье!

Вот появляется и Миранда. Выходит на крыльцо из кухни и говорит:

— Амедео, успокойся, тебя соседи слышат.

— Ты мне скажи, от кого ты прижила этого змееныша! Я в его возрасте уже три года работал.

Ему отвечает Бобо:

— Слыхали, ты работал могильщиком. Старая песня, папа.

Отец в последний раз бросает на него полный бешенства взгляд и, поднимаясь по лесенке, говорит жене:

— В своем доме, черт подери, я веду себя как хочу. Понятно?

Он входит в кухню, останавливается и видит Дешевку, который все так же невозмутимо продолжает обедать. Амедео долго молча смотрит на него в упор, и взгляд его выражает нескрываемое презрение и отвращение. Миранда берет тарелку Бобо, чтобы отнести ему еду в сад. Муж спрашивает с угрозой:

— Куда ты? Поставь тарелку на место. Не то, смотри, я тут все разнесу.

Теперь нервы не выдерживают и у Миранды. Она кричит:

— Да скажешь ты наконец, что он натворил!

Муж выскакивает в коридор и возвращается с шляпой в руках.

— Это шляпа кавалера Бьонди. «Борсалино» [4] всемирно известная фабрика шляп . Он меня заставил за нее заплатить! На, понюхай!

И сует шляпу под нос жене.

— Этот бандит, твой сыночек, в кино с балкона налил прямо на голову кавалеру Бьонди. Мне пришлось отдать ему три скудо!

— А я уверена, что это не он. Наверно, кто-нибудь из этих бездельников, его приятелей.

— Перестань защищать этого оболтуса! Что один мерзавец, что другой! Все твое воспитание! Уголовников растишь!

Миранда вопит, как с цепи сорвалась:

— Ну так сиди сам дома и воспитывай! Повоюй-ка с ними с утра до вечера! Вы меня все с ума сведете! Вот возьму да отравлю вас всех! Насыплю в суп стрихнина!

Дедушка выходит из кухни в гостиную. Взявшись обеими руками за спинку стула, он считает:

— Раз, два… три!

При счете «три» он издает громоподобный звук.

Миранда, вся растрепанная и потная, в отчаянии всплескивает руками.

— Сил больше нет! Я покончу с собой. Умру одна! И немедленно!

Выбегает в коридор, распахивает дверь уборной и запирается изнутри.

Муж кричит ей вслед, что раньше он покончит с собой. И обеими руками пытается разорвать себе рот. Потом дает выход своей ярости в целом потоке богохульств и проклятий, которые словно срываются с катапульты:

— О мадонна, черт побери! Так-растак-перетак!

Хватается руками за край скатерти и стаскивает ее на пол вместе с мисками, тарелками, бутылками, стаканами…

Дешевка успевает вовремя приподнять свою тарелку и вилку; скатерть выскальзывает из-под прибора, не нарушая его трапезы. Братишка Бобо тоже не теряет спокойствия — напротив, вся эта суматоха его забавляет, и он нахально хохочет во всю глотку — точь-в-точь так, как мы уже слышали прежде.

Час спустя дверь уборной открывается, и на пороге возникает Миранда. С видом жертвы она бредет по коридору на кухню.

В кухне Джина, напевая вполголоса танго «Района», раскладывает по столу осколки разбитых тарелок и стаканов. Дедушка всякий раз, как она наклоняется, чтобы поднять их с пола, любуется открывающимся зрелищем.

Миранда строгим, деловым тоном спрашивает у служанки:

— Сколько разбито тарелок?

— Пять.

— А стаканов?

— Три.

— Все равно ему платить придется.

И уходит. Дедушка указывает на пол возле раковины.

— Вен там еще осколок.

Джина наклоняется, пытаясь найти его, а дедушка впивается взглядом в ее ноги, открывшиеся до самых ляжек, перетянутых резинками. Джина выпрямляется, насмешливо смотрит на него и заявляет:

— Вы меня уж в третий раз заставляете наклоняться, чтобы посмотреть, чего у меня там. А что вам теперь нужно, кроме грелки? Ведь одной ногой в могиле стоите.

И ухмыляется. Дедушка берет ее за локоть и злобно, со свистом шепчет:

— Кто? Я? Ну это еще неизвестно. Но ты запомни, душа моя, если я и умру, то не от голода!

Джина вырывается и уходит, вызывающе качая бедрами, и тут ее опять настигает рука дедушки: он звонко шлепает ее по заду.

Крупным планом искаженное криком лицо учителя физкультуры. На голове у него фуражка с фашистским орлом.