Арчибальд Кронин - Северный свет

— До свидания, — вежливо сказала Дороти.

Сворачивая за угол, она посмотрела через плечо. Най все еще стоял на прежнем месте, тупо уставившись в одну точку, — вид у него был бесконечно озадаченный.

Вскоре Дороти выехала за город и, весьма довольная собой, помчалась по шоссе. Она поквиталась с ним. В каких-то своих грязных целях он хотел, чтобы она открыла ему, кто такая Элизабет, или, вернее, — тут Дороти улыбнулась, — кто такая Кора. И она была бесконечно рада, что сумела натянуть ему нос. Она даже запела, потом, заложив руки за спину и не сбавляя скорости, принялась подбирать рифму к фамилии Каслтон; так она довольно быстро доехала до Слидона. Спускаясь с холма в деревушку, она увидела Кору, прогуливавшуюся по молу. Через минуту Дороти уже тряслась по прибрежным камням. Кора повернула назад как раз в ту минуту, когда Дороти добралась до конца волнореза.

— Дороти! Какой приятный сюрприз! Только осторожней, дорогая. Здесь опасно ездить на велосипеде.

— Ни чуточки! — воскликнула Дороти, но все-таки перестала описывать круги возле Коры и спрыгнула с машины: она заметила, что Кора вздрогнула, когда она подъехала к краю волнореза. — Я привезла записку от мамы.

— Дэвиду?

— Нет, тебе. А почему мама не может написать тебе? Что в этом удивительного? — Дороти вынула письмо и протянула Коре.

Кора неуверенно взяла письмо, словно боясь узнать, что в нем написано, — опасение вполне естественное, если принять во внимание то, как относилась к ней миссис Пейдж. Но, когда она вскрыла конверт и прочла записку, выражение ее лица изменилось. Она так и просияла от удовольствия.

— Твоя мама очень добра, Дороти. Она приглашает нас завтра к обеду, то есть, я хочу сказать, ленчу.

— Ну и что же? Ты думаешь, у нас деликатесы подают, что ли?

— Не в этом дело… Мне это просто приятно. — Она аккуратно сложила записку и снова всунула ее в конверт, словно желая сохранить, как драгоценность; затем, подняв голову, добавила: — Пойдем домой.

— Разве ты не хочешь побыть здесь еще и посмотреть на море? Я ведь знаю, как ты его любишь. Ты проводишь здесь уйму времени:

— Только когда Дэвид работает. — Кора улыбнулась. — А сейчас я буду поить тебя чаем.

Они двинулись в гору, ведя между собой велосипед. Дороти прежде всего привлекало в невестке то, что Кора, как она выражалась, была порядочной. «Она никогда не притворяется, — думала Дорри, — и не станет делать вид, будто рада тебе, если этого не чувствует, но уж если она рада — так по-настоящему. Она всегда естественна и без конца готова помогать людям. Одни ее заботы о Дэвиде чего стоят: и готовит, и стирает, и белье чинит, и за садом ухаживает, и при этом терпит его напыщенные манеры и причуды, и относится к его литературным трудам так, точно он Шекспир и Мильтон в одном лице», — все это казалось Дорри образцом порядочности. Но было в Коре и нечто такое, что трудно поддавалось объяснению: сквозь внешнее спокойствие прорывалась затаенная нежность и чувствовалась какая-то настороженность, точно ей очень тяжело, но она ни в ноем случае не хочет показать это. Однако сейчас она была действительно в отличном настроении.

Пока Дороти накрывала в кухне на стол, Кора заварила чай, нажарила целую гору хрустящих гренков и открыла банку сардин. И хотя Дороти умоляла ее не возиться. Кора мигом замесила тесто и напекла пончиков, которые так и таяли во рту.

— Послушай, Кора, — сказала Дороти, когда ее невестка, наконец, села за стол, — как это ты научилась печь такие пончики?

— Если ты обещаешь мне, Дорри, помалкивать, то так уж и быть, раскрою тебе секрет, — весело сказала она. Обрадованная приглашением миссис Пейдж, Кора оживилась и была сейчас необычайно хорошенькой: щеки ее раскраснелись от возни у плиты, а ветерок, проникавший в открытое окно, растрепал густые волосы. — Я как-то целое лето только и делала, что пекла пончики. Такая уж у меня была работа, понимаешь. И, веришь ли, я выпекала их сотнями для проголодавшихся туристов. Сотнями — ты только представь себе.

— Господи боже мой! Но ты, надеюсь, и сама их ела.

— Нет… если ела, то немного. От запаха жира начинает тошнить… когда целый день им дышишь.

Дороти показалось это занятным, и она рассмеялась.

— Жаль, что я этого не знала, когда разговаривала сегодня с Наем: он так любит совать нос в чужие дела. Если бы я сказала ему, что Элизабет Каслтон пекла пончики, чтобы заработать себе на хлеб, у него, наверно, глаза полезли бы на лоб от удивления.