Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

— Почему? — спросил Роб.

— Потому что хочет. Мисс Ева в жизни не сделала ничего против своей воли. Любила она мистера Бедфорда, вот с ним и сидит.

— Долго он не протянет. Он сам это знает.

— И Ева знает.

— И что тогда? — спросил Роб.

— Тогда, если она не совсем дура, ей нужно будет во всех газетах объявление дать на целую страницу и просить прощения у бедняги, которого она ни за что ни про что бросила.

— Ты же говоришь, что она уехала, потому что так хотела.

— А на сколько — это ты соображаешь?

— Он жив? — спросил Роб.

Сильви кивнула. — Надо думать. Он не такой старый. Лет пятьдесят, не больше.

— Хороший он был?

— Это как смотреть. — Сильви улыбнулась, впервые за все утро. — Мне-то откуда знать. Несколько раз он приходил к нам ужинать, пока мисс Шарлотта не заметила, что он по Еве вздыхает; приходил даже заниматься с ней — усядутся в столовой за столом и что-то там пишут, а мисс Шарлотта все Рину туда посылает, то воды ей принести, то еще что-нибудь, чтоб та за ними шпионила. Только Рина никогда ничего не говорила матери; а мне говорила. «Сильви, — говорит, — они друг другу записочки суют». Он увел ее из семьи, вот до чего хороший был, да не такой хороший, чтобы удержать. Ты похож на него. Глаза его и руки.

Руки Роба лежали на коленях. Сейчас они задвигались, ладони беззвучно потерлись одна о другую. Глаза он не отводил от Сильви, но для этого требовалось усилие воли.

Сильви встала — пора браться за работу. — Как же так получилось, что ты никогда не спрашивал об этом раньше? Спросил бы Еву, уж она-то знает.

— Не хотел, — улыбнулся Роб; еще один испорченный день: как начался плохо, так и пошло. — Не хотел и не хочу. — Он встал, уронил салфетку, наклонился за ней, поднял и сложил. Потом направился к двери.

Сильви сказала: — А про спасибо забыл?

Он обернулся: — Большое спасибо!

Она требовала благодарности — не так уж и много. И приняла ее без улыбки.

Роб вышел из кухни и пошел через двор мимо колодца и дровяного сарая к старой, покрашенной в зеленый цвет конюшне, куда он поставил машину. Спроси он себя — зачем, он ответил бы: чтоб проверить, все ли в порядке, не осталось ли на ней следов бурно проведенной ночи. Выдержала бы она придирчивый осмотр деда (если бы дед смог подняться и осмотреть ее; остальным не было до машины никакого дела, а меньше всего самому Робу — несмотря на свою молодость, любить вещи он не мог, машина была для него средством передвижения и только). Обойдя машину вокруг и убедившись, что она чистая, он открыл дверцу, вытащил ящик с инструментами, достал оттуда стеклянную банку с завинчивающейся крышкой, до половины наполненную самогоном, и решил, что надо будет перепрятать ее в более надежное место. Поставить на полочку в душе. Он отвинтил крышку и сделал два хороших глотка, не испытывая при этом ни стыда, ни гордости — привычное движение, естественное, как глубокое дыхание во сне. Потом снова завинтил, вышел, прижимая банку к груди, в заднюю дверь конюшни и направился к душу.

И сразу же встретил своего дядю Кеннерли, шагавшего в высокой траве, которой зарос дальний конец двора, и смотревшего на Роба с нескрываемой улыбкой.

Ни тот, ни другой не замедлил шаги, но когда они сошлись так, что можно было разговаривать шепотом, Роб спросил: — Где у нас самый хороший тайник? — и остановился.

Кеннерли подошел почти вплотную и, глядя в оживленное лицо Роба, сказал, не понижая голоса: — А что ты собрался прятать?

— Свою отраду, — ответил Роб.

— Поручи это дело мне, — сказал дядя, быстро протянул руку, взял банку и, ни секунды не мешкая, трахнул ее о толстый гвоздь, торчащий из низенького кедрового столбика, стоявшего рядом. Сухое светлое дерево выпило прозрачную жидкость, на землю не упало ни капли.

— Премного благодарен, — сказал Роб. Он сумел удержать на лице улыбку.

Сумел и его дядя. — Всегда к твоим услугам, — сказал он.

— А как еще ты собираешься мне услужить? — спросил Роб. Их все еще разделяло не больше тридцати сантиметров. Кеннерли дышал ему прямо в лицо — прохладным медовым запахом жевательного табака, уже не первая жвачка с утра.

Кеннерли сказал: — Предложу тебе работу. Это лучшая услуга, которую тебе может оказать кто бы то ни было. Так вот — я как-никак заведующий товарной конторой и подумываю выдворить из нее при первой возможности старого Рукера — у него самое настоящее размягчение мозгов. Мне, во всяком случае, надоело смотреть, как он шарит у девчонок под юбкой. Сообщи, когда у тебя появится желание, я возьму тебя агентом и прикажу, чтобы он натаскал тебя. Работа прямо тут в городе, комната и стол бесплатно, новый колодец, прекрасный огород, добропорядочные негры, родные под боком. Тебе бы в ноги мне поклониться, — он еле заметно улыбнулся.