Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)

Она молчала. Он еще пояснил:

– Я живу так, как хочу. Как собирался жить – так и живу.

– Да разве ты собирался-то? Все ведь знают, что тебе папа с мамой нашаманили – все, вплоть до невесты!

– Ну, это безразлично: родители детям плохого не пожелают.

– И что, – задумчиво спрашивала Ольга, – хочешь сказать, что твоя жизнь… траектория эта твоя – удалась?

– В общем, да. Потому что с прямой дорогой к цели совпадает.

Оля попыталась углубиться в размышления, даже брови свела на переносице. Но думать не хотелось. Она встряхнула головой.

– Так, а что ты там говоришь про прямую? – уточнила машинально.

– Прямая? Ну, каждый к чему-то стремится. Хотя бы приблизительно представляет себе, как должно все сложиться. Вот тебе пункт Б – цель. Когда мы ее намечаем, мы находимся в пункте А. Допустим, я всегда знал, что буду генералом. Вот тебе от меня, тогдашнего пацана, до генерала условный путь – прямая АБ. А жить при этом, в принципе, можно и с большими отклонениями. Даже и в совершенно другом направлении двигаться, многие так живут. Только это не для меня. Я иду верной и короткой дорогой. Да и цели у меня реальные… Чем плохо-то, Оль?

– Да-а… – уныло промолвила Оля, разомлевшая от вина. – А я вот не иду.

Сашина мысль явилась ей в виде большого тяжелого ядра, совсем круглой, и именно оттого почему-то чрезвычайно убедительной. Конечно, она тоже может намечтать себе всякого, и даже всегда этим занималась, но при чем здесь реальная жизнь? Жизнь-то все равно складывается как-то сама собой, от мечтаний совершенно отдельно…

Они помолчали.

– У меня так не получается, – вздохнула Ольга. – Я просто живу. Я – воздушный шарик, меня ветром носит.

Саша не знал, что ответить. Собственное мироощущение представлялось естественным и бесспорным. Экзистенциальные сомнения его никогда не посещали. А образ воздушного шарика выглядел искусственным, не имеющим смысла.

Он подумал и включил магнитофон.

«Надо его ободрить», – решила Ольга, вспомнив об ожидаемом приставании.

– Потанцуем? – улыбнулась призывно.

– Есть! – реагировал полковник, поправив галстук.

Однако и в танце он не позволил себе лишнего и обнимал Ольгу не более интимно, чем древко знамени на плацу…

Было поздно. Пшеницын так и не оправдал некоторых сокровенных ожиданий, но Оля все равно осталась довольна: особое женское чутье подсказывало ей, что Сашина детская любовь не прошла, – и она была благодарна.

– Мне пора, – сказала, вздыхая. – Я пойду.

Саша заерзал на месте, встал и снова сел.

– Подожди… Давай выпьем, – предложил, чтобы что-нибудь предложить. – Послушай, тебе обязательно ехать? Собственно… Можешь переночевать и здесь, – добавил он, краснея и проклиная себя за этот привет из юности. – Я тебе в спальне постелю, а сам…

– Вообще-то, Юлька, дочка моя, с мамой сейчас, но… Завтра ведь на работу, – осторожно заломалась Оля, в действительности давно и на все согласная.

– Утром отвезу, – предложил он смелее…

Она вышла из ванной в его халате – в спальне белела постель.

«Ну, слава тебе господи, – подумала, скромно опускаясь на край кровати, – кажется, намечается-таки сдвиг в сюжете».

Но стойкий Пшеницын не обнаруживал никаких нескромных намерений.

– Ты не бойся, – произнес он заготовленную фразу, – я в другой комнате устроюсь.

– Да я и не боюсь, – сказала она, глядя себе на коленки.

– Пойду в душ… – сообщил он нерешительно, точно это требовало обсуждения.

Она лежала и ждала. Из душа долго лилась вода. Потом Оля прислушивалась к его затянувшейся возне – в ванной, затем в кухне. Дверь спальни была приоткрыта. Она позвала жалобным голосом:

– Саша! Ты скоро? Я тебя жду!

– Скоро, скоро… – донесся глухой ответ.

Она подождала еще и воскликнула протяжно:

– Иди ко мне!

Он вошел, тоже в халате, и остановился у двери. Она села, не стесняясь наготы, поманила руками.

Саша подошел, все еще не решаясь, медленно снял халат и остался ни в чем. Медленно залез под одеяло… Было жарко. Оля сбросила одеяло на пол, он обнял ее и нежно-нежно стал целовать.

Пшеницын оказался на высоте. Было с чем сравнить. Все произошло неторопливо, со вкусом, без блеска и головокружения, но именно так, как должно было быть… Они уснули не скоро, проснулись вместе. И только утром Оля обнаружила на диване в соседней комнате действительно разобранную постель, напрасно прождавшую хозяина всю ночь и сиротливо белевшую среди нарядной мебели.