Роберт Флэнаган - Черви

— Кому говорят, выходи! Эй, вы там! Быстро! Выходи! Выходи!

Он дернулся, просыпаясь, ударился головой обо что-то твердое. В голове загудело, в желудке замутило, к глазам подступили непрошеные слезы. Он сидел на цементном полу, спиной к такой же цементной стене. Попытался подняться, встал на колено. На второе.

— А ну, выходи! Быстро! Быстро! Эй, ты, рыжая башка! Тряси своей морковкой! Давай, давай! Ждешь, пока под свой тощий зад пинка получишь? Дождешься!

Адамчик вскочил. В животе еще мутило, но он побежал вместе с другими, толкаясь, распихивая локтями, через широкую раздвижную дверь. Выскочив наружу, он, перепрыгивая через железные ступени, помчался по бетонной дорожке к строившемуся взводу. Быстро нашел свое место в строю и замер по стойке «смирно».

Первый день в казарме — и уже ухитрился заснуть на занятии. Вот уж дурак так дурак. Клейма ставить негде. Нет, так не годится. Надо быть повнимательнее. Надо заставить себя. Но ведь в помещении было так душно. От сбившихся в кучу тел, горячих, вспотевших, буквально дышать было печем. И зачем только запихивать столько людей вместе? Тут не то что слушать, вздохнуть невозможно.

На какое-то мгновение к нему пришло то ощущение, которое было во сне, и его опять замутило. Он даже не понимал, что это было за чувство — страх, ужас, паника. Ощущение это все еще сидело где-то внутри, и от него невозможно было избавиться.

Адамчик стоял не шевелясь. Высокий, худощавый парень в серых джинсах и белой рубашке без рукавов, которую всего лишь вчера он погладил дома, готовясь к отправке. Рядом в строю стояли другие парни, одетые во что попало, прямо радуга из штатских рубашек, ковбоек, теннисок, джинсов, шорт. Строй был неровный. Вытянувшиеся неподвижно фигуры поражали своей неестественностью, напряжением — какая-то карикатура на военный строй.

Новобранцы молча стояли под палящими лучами раскаленного добела южнокаролинского солнца. По одну сторону от строя находилось красное кирпичное здание, откуда они только что выскочили, по другую — обсаженная пальмами дорога. А прямо впереди на зеленой траве был установлен большой щит, и на нем красочная вербовочная афиша корпуса морской пехоты Соединенных Штатов: два милых, широко улыбающихся лица, рядовые — парень и девушка, оба в парадной форме. Они застыли в трогательном порыве — гордо поднятые головы, лица, озаренные лучами солнца. Они в церкви. В военной капелле базы морской пехоты…

Вдруг слева скрипнула дверь. Кто-то выходил из казармы. Лица солдат и их тела стали еще напряженнее. По ступеням лестницы спускался штаб-сержант. Он был невысок ростом, слегка коротковат в ногах, но с широкими плечами и крепкой, коротко посаженной шеей. Медленно подошел к строю, остановился. Луч солнца попал на начищенную до блеска бляху, сверкнул ярким бликом. Кто-то в заднем ряду не выдержал, переступил с ноги на ногу. Кто-то кашлянул. Сержант молча и неодобрительно повел головой. Строй замер.

— Я штаб-сержант Магвайр. Ваш взводный сержант-инструктор. — Он замолчал, прошелся вдоль строя, заложив руки за спину, и снова заговорил, выбрасывая слова в такт своей спокойной, размеренной походке: — В моем распоряжении всего двенадцать недель. Ровно двенадцать, ни одной больше. И за это время я должен выяснить, у кого из вас, кисоньки-кошечки, за душой есть то, что нужно, чтобы стать настоящим морским пехотинцем. Для этого, черви вы поганые, мне, наверно, придется потрясти вас как следует. Так, чтобы у вас в паху шарики застучали. Будьте уверены, я это сделаю. Сделаю обязательно! А кому будет не по нутру, кто вздумает скулить, пусть сразу сам сматывается. Как дерьмо в консервной банке! К чертям собачьим! Сам не захочет, получит под зад! Да так, что на всю жизнь запомнит!

«Ну, я-то выдержу», — подумал Адамчик. Однако какой-то страх все больше стискивал его сердце. Ему казалось, будто сержант обращается только к нему, видит только его и грозит тоже только ему. Стараясь успокоить себя, он клялся в душе, что не струсит, не поддастся, что бы не случилось, как бы ни было трудно. Он будет стараться изо всех сил, будет молить бога, но выдержит обязательно.

— Есть тут такие, — неожиданно спросил сержант, — что уверены, что из них получится настоящий морской пехотинец? А?

— Так точно, сэр, — закричали в строю.

— Но, но! — оборвал их Магвайр. — У меня свои методы! — Он вдруг набрал полные легкие воздуха, так что воротник рубашки даже врезался в шею. Мясистое лицо покраснело, глаза полезли из орбит. — Когда я спрашиваю, — заорал он так, что все разом снова вытянулись, — я привык получать настоящий ответ. Ясненько? Так вот я повторяю: есть ли тут такие, что уверены?