Евгений Мин - Ценный подарок (сборник)

Я ехал и думал, где остановиться.

Признаюсь, не могу без дрожи в коленях смотреть в глаза гостиничным администраторам.

На этот раз свободных номеров в гостиницах тоже не оказалось. Был какой-то зубоврачебный симпозиум, и даже общежитие у ВДНХ заняли протезисты из Гомеля.

Размышлять было некогда, и я поселился у дальней родственницы моей жены, крепкой восьмидесятилетней старушки, сохранившей ум и твердую память, чем она приводила в уныние своего правнука, писавшего кандидатскую диссертацию «К вопросу о старческом склерозе и скудоумии».

Расположившись у этой достойной долгожительницы, я был спокоен, что ничего не забуду, так как она непременно все вспомнит за меня.

Сразу же по приезде я позвонил в управление. Секретарша сообщила, что срочное совещание, которое должно было начаться в одиннадцать ноль-ноль, перенесено на пятнадцать ноль-ноль из-за нелетной погоды. Кто-то еще не прилетел, кого-то ждут.

Заняться мне было нечем. Выручила памятливая старушка.

— Пройдись по Москве, — предложила она, — зайди в «Ванду» и купи жене подарок.

«Ванда» оказалась образцовым магазином, благоухавшим чудесным ароматом.

Меня встретили приветливо, предложили изящные флаконы духов, тени всех цветов спектра, коробочки пудры и какие-то щеточки, которыми нужно втирать пудру в лицо, как полотеры втирают воск в паркет.

Я купил все, и тогда та, у которой я купил больше всего, наклонилась ко мне.

— Подождите минуточку, — сказала она, куда-то ушла и, когда вернулась, протянула мне бархатную коробочку, в которых обычно держат кольца. — Только для вас! Острый дефицит.

Я хотел открыть коробочку, но загадочно и сладко пахнувшая продавщица шепнула в самое ухо:

— Ни в коем случае! Если они увидят, — тут она показала на покупательниц, — они разорвут вас… Это зарубежные реснички. Они приклеиваются сами… Только для вас!

К сообразительной старушке я вернулся гордый, как Юлий Цезарь после победы над галлами.

Старушка внимательно рассмотрела все предметы, купленные мной, и открыла коробочку.

— Ишь ты, длиннющие, — ахнула она.

— Зарубежные, теперь только такие носят, — сказал я с видом знатока. — Сами приклеиваются. Попробуйте.

— Куда уж мне, не смеши! — замахала ручками старушка.

— Но все-таки интересно…

Как человек, близкий к технике, я люблю разные новинки.

— Попробуй сам, — не без ехидства сказала старушка.

— Попробую, — решительно сказал я и прижал длинные зарубежные ресницы к своим коротким и редким.

— Тьфу ты! — плюнула старушка. — Срам какой! Снимай сейчас же!

Я посмотрел в зеркало. Это было неописуемое зрелище. Мои заурядные глаза, осененные зарубежными ресницами, сделались огромными, глубокими и безумными.

— Снимай, сейчас же снимай! — надрывалась старушка.

Я попытался снять ресницы. Они не поддавались. Я дернул сильнее. Никакого результата. Сорвать ресницы можно было разве только с веками, которыми я все же дорожил.

— Что делать? Что делать?! — в панике вопил я.

— Не пугайся, — сказала мужественная старушка. — Пошли!

В ванной она мыла мои новые ресницы сначала горячей, потом холодной водой, мазала их какими-то мазями, опять мыла. Все напрасно.

Стрелки на старушечьих ходиках с кукушкой показывали четверть третьего. Пора было идти на совещание.

— Но не могу же я, не могу в таком виде! — стонал я.

А ты позвони, — сказала мудрая старушка. — Может, у них еще нет погоды.

Я позвонил. Секретарша сказала, что совещание будет ровно в пятнадцать ноль-ноль.

Я охал, а старушка, словно забыв про меня, ушла в другую комнату.

Прошло десять минут — вечность!.. Наконец старушка возвратилась, держа в руках черные очки.

— Вот, — сказала она, — примерь. Это моя двоюродная правнучка забыла.

Очки оказались в самый раз. Я схватил в объятия мою спасительницу, благословляя нашу медицину, которая увеличивает долголетие.

В управление я пришел без двадцати три. День был дождливый. Секретарша странно посмотрела на меня.

— Извините, — спросил я, — совещание начнется в пятнадцать ноль-ноль?

— Нет, — ответила она, — перенесено на семнадцать, но Александр Сергеевич здесь, я доложу.

Александр Сергеевич был третий заместитель начальника управления, который должен был подписать одну из бумаг, привезенных мной.

— Не стоит беспокоить, — сказал я.

Секретарша была неумолима. Она ушла и, вернувшись, сказала:

— Александр Сергеевич просит вас.

Я вошел в кабинет. Сквозь темные очки я почти ничего не видел и от робости споткнулся, налетев на какой-то шкаф.