Элена Ферранте - Моя гениальная подруга

— Я слышал, — наконец сказал Марчелло, — ваши дети сшили пару ботинок. Сорок третьего размера… Как раз мой размер.

Повисло долгое молчание. Рино уставился в свою тарелку и не осмеливался поднять на отца глаза. Некоторое время в комнате не раздавалось ни звука, если не считать возни щеглов за окном.

— Да. Именно сорок третьего, — медленно проговорил Фернандо.

— Мне бы очень хотелось взглянуть на них, если вас не затруднит.

— Да я не знаю, где они, — пробормотал Фернандо. — Нунция, ты не знаешь?

— Они у нее, — сказал Рино, указывая на сестру.

Лила посмотрела прямо в лицо Соларе.

— Были у меня, — сказала она. — Но позавчера мама велела мне прибраться, и я их выбросила. Все равно они никому не нравились.

— Врешь! — вмешался Рино. — Иди и немедленно принеси ботинки!

— Быстро иди за ботинками, — добавил Фернандо.

Лила повернулась к отцу:

— Как я их тебе принесу? Я их выбросила! Они же тебе не понравились!

Фернандо хлопнул ладонью по столу так, что чуть бокалы с вином не подпрыгнули.

— Вставай и иди за ботинками, живо!

Лила неторопливо выбралась из-за стола.

— Я их выбросила, — тихо повторила она и вышла из комнаты.

Мы ждали, но она все не возвращалась.

Снова повисло тягостное молчание. Первым его нарушил Марчелло.

— Может, я был не прав? — обеспокоенно произнес он. — Мне совсем не хотелось создавать вам проблемы…

— Нет никаких проблем, — сказал Фернандо и прошипел, обращаясь к жене: — Иди посмотри, что там затевает твоя дочь.

Нунция ушла и через некоторое время вернулась в растерянности: Лилы нигде не было. Мы искали ее по всему дому, кричали из окна — она не отзывалась. Расстроенный Марчелло распрощался с нами. Не успел он уйти, как Фернандо набросился на жену:

— Клянусь, на сей раз я убью твою дочь!

К отцу присоединился и Рино, и Нунция заплакала. Я на цыпочках двинулась к двери, но только закрыла ее за собой, как услышала голос Лилы, окликнувший меня по имени. Она была на лестничной площадке последнего этажа, и я поднялась к ней. Она сидела съежившись в полумраке возле чердачной двери, на коленях у нее стояли ботинки. Они блестели под тусклым светом лампочки, свисавшей с длинного провода.

— Почему ты их не показала? — недоуменно спросила я.

Она замотала головой:

— Не хочу, чтобы он к ним прикасался.

Ее явно раздирали бурные чувства, совладать с которыми она была не в силах. У нее дрожала нижняя губа — я еще никогда не видела ее в таком состоянии.

Я долго уговаривала ее вернуться домой: нельзя же вечно сидеть перед чердачной дверью. На всякий случай я пошла вместе с ней, надеясь, что при мне ее отец не даст воли рукам. Но пара пощечин ей все-таки досталась. Фернандо кричал, что она выставила его дураком перед уважаемым гостем. Рино заорал, что ботинки принадлежат ему, что это его работа, и вырвал их у нее из рук. Лила заплакала. «Я тоже работала, — сквозь слезы сказала она, — но лучше бы я этого не делала! Ты вконец помешался!» Конец скандалу положила Нунция. Побледнев, она, всегда служившая образцом покорности, не своим голосом приказала отдать ботинки ей и забыть о них навсегда, иначе она сейчас выбросит их в окно. Рино безропотно отдал ей ботинки, и больше никто не промолвил ни слова. Я незаметно выскользнула за дверь.

Но Рино не успокоился. В последующие дни он продолжал донимать сестру, все чаще пуская в ход кулаки. Встречаясь с Лилой, я каждый раз находила у нее новый синяк. Прошло еще некоторое время, и она сдалась. Как-то утром он попросил ее проводить его до мастерской. По дороге они обменивались осторожными репликами, нащупывая способ прекратить войну. Потом Рино сказал, что очень ее любит, а вот она не любит никого — будь иначе, она бы желала добра родителям и братьям. «Добра? — проворчала Лила. — А что ты считаешь добром? И для себя, и для всей семьи?» И он поделился с ней своими мыслями:

— Если Марчелло понравятся ботинки, папа одобрит нашу затею.

— Не думаю.

— А вот я уверен. А уж если Марчелло их купит, папа поймет, что на твоих моделях можно заработать. Тогда и начнем!

— Втроем?

— Ну, мы с ним точно, а может, и ты с нами. Папа может сшить пару ботинок дня за четыре, максимум — за пять. Я, если постараться, от него не отстану — вот увидишь. Делаем пару, продаем, покупаем материал, делаем еще, продаем, покупаем еще больше материала…

— А продавать кому, одному Марчелло?

— Солара знают, у кого есть деньги. Они будут нас рекламировать.