Самат Сейтимбетов - Выбор Гермионы (Г.П. и свиток Хокаге - 2.5)

Впрочем - какая разница?

Спускаюсь вниз - круглая, изогнутая кухня, с изогнутой мебелью и плитами, и все расписано. Цветы, птицы, насекомые, причем оттенки яркие, сочные и насыщенные. Работа жизнерадостного ребенка, смотрящего на мир широко открытыми, изумленными глазами.

Ладно.

Хотелось одиночества - получи и распишись. Теперь не подставить самого Ксенофилиуса, ну да с этим проблем не будет. Башня большая - есть, где прятаться от посетителей, холмы вокруг - безлюдны, там можно побыть в одиночестве. Нехитрые приемы маскировки от Грюма со мной, в том же Хогсмиде вроде бы никто не опознал.

Осталось только найти место, где спать, и вперед, в холмы, повыть молчаливо на луну.

10 июня, особняк Лавгудов

-- Привет, - просто говорит Луна и обнимает.

От нее пахнет степной свежестью и чернилами.

-- Привет, - а что тут еще можно сказать?

Она, кажется, подросла, во всех местах. Да, определенно подросла.

-- Твои мозгошмыги изменились, - задумчиво говорит Луна, разглядывая меня искоса.

Голова ее наклонена вбок, сережка - редиска почти касается плеча.

-- Очень даже может быть, - отвечаю дипломатично.

Две недели у Лавгудов пошли на пользу, без шуток. Не сказать, что тело и мозг нашли полную гармонию, скорее нечто напоминающее соединение двух кусочков самодельного паззла. Совпадение есть, но еще надо притереть, обтесать, поправить и подточить, и вот тогда будет цельная картинка.

-- Они стали спокойнее, и... танцуют вместе, - кивает Луна.

Танцуют? Надеюсь, что-то приличное?

-- Я скучала, - говорит младшая Лавгуд и, наконец, заходит домой. - Папа!

-- Да, дочка? - доносится сверху.

К счастью, Ксенофилиус уже напечатал очередной тираж, и адски громыхающий станок выключен. Это, в сущности, обычный печатный станок, просто заколдованный в лохматые годы на выпуск магических журналов. Ксенофилиус периодически заряжает заклинание, но вот от грохота оно не спасает.

-- Ты вернулась? Отлично! Мне прислали письмо вчера!

Ксенофилиус сбегает вниз, дробоча по чугунной лестнице набойками на туфлях. Он уже одет, практически официально, разве что мантия из разряда "рабочих" - дырявая и замызганная.

-- В Южной Азии замечены следы Тропариуса! - восклицает Ксено, потрясая письмом. - Собирайся! Мы немедленно едем!

-- Папа, у нас гостья! - восклицает Луна.

-- Она отлично присмотрит за сливами-цеппелинами в саду, пока мы будем искать Тропариуса! - Ксенофилиус брызжет энергией и машет руками. - Я знаю, она справится!

Луна смотрит на меня, развожу руками, мол, виновен. Она и вправду подросла за этот год, и стала как-то светлее что ли? Не в плане волос, разумеется, тут Луна по-прежнему блондинка. Свечение изнутри? Или просветленность во взоре?

За садиком же, ну не присматривал - это слишком громкое слово - просто слегка занимался мимоходом. Тут прибрался, там подмел, слегка поправил штакетник, но у Лавгуда - старшего и до этого руки не доходили. Журнал, статьи, встречи, какие-то работы по магическим животным, настоящим и выдуманным, весь в делах и заботах, во всяком случае, из того, что видел лично.

-- Я хотела бы услышать рассказ о Турнире, - говорит Луна, - а то никто ничего толком и не рассказывал в школе.

Ну да, кто бы там рассказывал? Я отбыл сразу, Нимфадора и Аластор - взрослые, а Гарри Дамблдор, наверняка, изолировал.

-- Турнир был подстроен гоблинами! - важно восклицает Ксенофилиус и убегает.

Луна смотрит на меня мягко и одновременно с этим как-то жадно.

-- Чаю? - спрашиваю немного растерянно.

-- Смотрю, ты поладила с папой, - говорит Луна мечтательно.

Пожимаю плечами, опять. Нетрудно поладить, когда практически не общаешься, и редко пересекаешься в пределах одного дома. Пару раз Ксенофилиус читал мне лекции о каких-то животных, ну и все, собственно.

-- У нас в Хогвартсе все было спокойно, только под конец года Рон куда-то пропал.

-- Рон?

Разве Дамблдор не запечатал Хогвартс? Рон? Ой-ой.

-- Да. Он очень сильно захотел выйти, и школа его выпустила, - отвечает Луна. - А потом делегация вернулась,... только тебя там не было.

Рон. Во рту становится горько, тяжело дышать.

-- Дамблдор сразу аппарировал меня домой, - мрачнею невольно. - Темный Лорд убил моих родителей, чтобы попасть в Дурмштранг на финал Турнира.

-- О! - Луна округляет рот, затем прикусывает губу. - Извини.

-- Не страшно, ты же не знала.

Две недели, как уже сказано, не прошли даром. Боль не ушла окончательно, но спряталась где-то глубоко внутри. Мое желание одиночества оказалось удовлетворено на все двести процентов, теперь, наверное, пришло время выговориться?