Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ)

…Пресловутую «Кровь, любовь и революцию» они вдвоём обсуждали как раз в «Нежной арфе», со смехом сознавшись друг другу, что оба открывали её исключительно перед сном — чтобы никто ненароком не застал с глумливым развлекательным чтивом в руках. До чего же нелепое опасение! Будто в глумливом развлекательном чтиве имеется нечто предосудительное.

И особенно это опасение нелепо, если держать в уме, что в данных обстоятельствах «чтобы никто ненароком не застал» означало «не застали лично вы»…

То ли британская литература по природе своей душна, то ли мистер Флокхарт не блистательный рассказчик, но сосредоточиться на беседе у графа Набедренных не выходило. Господин Туралеев держал удар безукоризненно, рассыпал улыбки, но ещё дважды ввернул Тумрань — по всей видимости, ему ведомы нюансы причастности мистера Флокхарта к тем печальным событиям. По всей видимости, нужно будет справиться у него об этом.

По всей видимости, граф Набедренных такой же посредственный дипломат, как мистер Флокхарт — рассказчик. На уровне теоретическом ему было очевидно, что всякая реплика за этим якобы дружеским ужином может скрывать второе дно, может вести к каким-то последствиям и прояснять перспективы отношений как минимум с британской короной — но на уровне практическом графу Набедренных было плевать.

С галёрки в зале Филармонии.

Гувернёр хэр Ройш остался бы им очень, очень недоволен.

Когда граф Набедренных, оправдываясь завтрашними делами, распрощался с мистером Флокхартом и баронессой Чавыльевой, когда он вышел в сырой фонарный вечер с неизбежной четвёркой солдат при парадной форме, когда отказался садиться в подогнанную к ресторации «Метель», когда зацепил в Конторском районе краем уха диспут дворника с зеленщиком о том, восстановится ли петербержская торговля с Европами и в каком объёме — о, тогда на него наконец снизошло раскаяние.

Не тем ли был плох Городской совет, что члены его радели о себе сильнее, нежели о Петерберге? Всё больше о своих финансах и положении, но и повод графа Набедренных под суровым взором политической совести тоже оправдание хлипкое.

Нет и не должно быть таких поводов, которые дозволяли бы правящим многими судьбами обрастать постыдным равнодушием, покрываться пылью безразличия. Господин Туралеев настаивал, что забыть навеки полагается слово «неловкость», но граф Набедренных чувствовал: главнейшее слово для забвения — «плевать».

Или не плюй, или складывай с себя полномочия.

Половину Конторского он прошёл в страшнейших муках политической совести и думал сложить-таки полномочия, поскольку явил уже свою порочную суть, но в Усадьбах взглянул на особняк Славецких, который на днях был выделен под школу, и охолонул. Пережившие революцию петербержские аристократы все как один воспротивились подобному соседству, но граф Набедренных сумел доказать им, что предрассудки их излишни и вредны. В самом деле доказать — не запугать, не заставить, не вынудить покориться и не обмануть. Невелико, конечно, свершение, но из таких повседневных пустяков и складывается подлинное достоинство властей предержащих.

Пришлось повиниться перед собой теперь в обратном: дурно и малодушно отрицать, что сейчас Петерберг нуждается в графе Набедренных. Как выяснилось, к разрешению противоречий интересов он имеет некоторую предрасположенность, а капитал репутации пока слишком важен, чтобы разбрасываться им в угоду поднявшей голову политической совести. К тому же если она поднимает голову, значит, она наличествует, а это уже немало. Быть может, позже и удастся покинуть пост градоуправца без вреда, но между днём сегодняшним и этим «позже» простирается бескрайнее росское поле самого кропотливого труда.

Ещё до того, как граф Набедренных вошёл в собственный сад, он дал себе торжественную клятву ни на мгновение не забывать о совести и с завтрашнего же утра через силу, но возлюбить все те обязанности, кои он исполнял эту неделю спустя рукава. Расспросить господина Туралеева о предварительных его прогнозах насчёт мистера Флокхарта; вероятно, пригласить последнего на новый ужин; послать баронессе Чавыльевой в подарок сборник рассказов автора так взволновавшего её романа. Назначить встречу голландскому банкиру, который писал вчера в заносчивых выражениях о трудности перезаключения неких контрактов — наверняка он из грабителей, наживающихся на непростой дипломатической обстановке, но если так, он и подавно заслуживает внимания. Не взваливать больше на господина Приблева, и без того чрезвычайно загруженного, делегацию чванных купцов из Супкова, прибывших прояснить меру своей будущей выгоды от открытия петербержского Порта. Выразить соболезнования родне Метелиных, что позавчера возвратилась из затянувшегося против воли европейского вояжа и на днях отбывает к себе в Столицу. Настрочить ворох писем знати других городов, иначе в машинописном виде от них за версту несёт штатом секретарей.