Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Крыму. Возвращение

Минут через пять на раненого наткнулась вывозившая мусор санитарка приемного отделения. Оправившись от ступора, вызванного неожиданным зрелищем, она достала мобильный и набрала «ноль три». Дезориентировалась, с каждым может случиться. По уму надо было не «скорую» вызывать, а бежать в хирургический корпус.

Диспетчер Гомонкова, принимавшая вызов, так санитарке и сказала. Передавать вызов бригаде она не стала. Вместо этого позвонила в хирургический «приемник» первой больницы и сообщила, что буквально в трех шагах от них лежит человек с ножевым ранением. Раненого тут же подобрали и сразу же повезли в операционную. С точки здравого смысла Гомонкова поступила совершенно верно. Пока вызов будет передан и бригада доедет до раненого, пройдет в лучшем случае четверть часа. А то и больше, смотря откуда придется ехать и будут ли свободные бригады. А хирурги забрали его к себе буквально через минуту после звонка из оперативного отдела. Как и все диспетчеры оперативного отдела, Гомонкова была очень ответственным человеком. Спустя несколько минут после первого звонка в приемное отделение она перезвонила, чтобы узнать – забрали ли раненого. Утром на пятиминутке она рассказала об этом случае, как об анекдоте – совсем ополоумели люди, звонят в «скорую» чуть ли не от дверей хирургического корпуса. Начальник оперативного отдела Першанов только посмеялся – бывает.

О таком чепэ, как поножовщина на больничной территории, пусть и без летального исхода (раненого спасли, хоть теперь он, по его собственному выражению, был «распластан как кролик») положено докладывать директору департамента. Элла Аркадьевна от такой новости пришла в ярость. Столько шуму – во всех газетах написано, во всех новостях показано, сын раненого уже успел закатить скандал в больничной администрации – а из-за чего? Из-за того, что медики и охранники не обращают внимания на то, что делают пациенты. Одним лишь бы назначения выполнить, другим лишь бы побольше полтинничков и сотенок с посетителей насшибать. Ладно, когда приходится страдать не без выгоды, это еще можно потерпеть, но страдать без выгоды, из-за каких-то идиотов, пренебрегающих своими обязанностями? Нет уж, увольте.

Грозной фурией Элла Аркадьевна выскочила из своего кабинета и отправилась к главному врачу, благо идти было рядом, в соседний корпус. Но все равно это был небывалый случай, потому что обычно Элла Аркадьевна вызвала виновных к себе. Увидев ее на пороге своего кабинета, Инна Валерьевна, продолжавшая исполнять обязанности главного врача, от удивления потеряла дар речи.

– Так вот как ты, милая моя, исполняешь свои обязанности! – прошипела Элла Аркадьевна, гипнотизируя «милую» горящим от ярости взглядом. – Развела бардак с бандитизмом! Скоро больные друг дружку отстреливать начнут! А тебе хоть бы хны! Сидишь тут, начальство из себя строишь, коза александрийская!

Почему «александрийская», Элла Аркадьевна и сама не смогла бы объяснить. Просто вырвалось сгоряча. Эллу Аркадьевну так и подмывало выразиться покрепче, но у Инны Валерьевны был настолько жалкий вид, что добивать ее матом вдруг расхотелось. Чего доброго, грохнется в обморок, а все скажут, что это ее директор департамента довела. Или что хуже… В бытность Эллы Аркадьевны главным врачом областного кардиологического диспансера, в Ростове, на ковре у заместителя министра местного здравоохранения скоропостижно скончался главный врач двадцатой городской больницы. Сердце не выдержало начальственного разноса. Разумеется, такой повод для снятия заместителя министра с должности не был упущен. Место хорошее, желающих много. Сняли с треском еще до похорон несчастного главного врача. Элла Аркадьевна хорошо запомнила этот случай (она вообще запоминала все нужное) и в своих разносах была разборчива. Если видела на лицах разносимых только страх, отрывалась на полную катушку. Если же замечала, что разнос может приобрести невыгодный для нее оборот, то свои обороты сбавляла.

Инна Валерьевна закрыла лицо руками, упала грудью на стол и начала содрогаться в беззвучных рыданиях. То, что она рыдала неслышно, деликатно, а не выла белугой на весь корпус, понравилось Элле Аркадьевне. Она ценила в подчиненных деликатность. «Поплачь, поплачь, – снисходительно подумала она, усаживаясь на ближний к тихо гудевшему кондиционеру стул. – Надо же узнать, почем фунт лиха. Главврачить – это не только конвертики от сотрудников и пациентов принимать…».